Этим летом группа московских поэтов, художников и книгоиздателей сняла веб-сериал Ненастоящий детектив. Последний из пяти эпизодов собрал 8 тыс. просмотров на YouTube, хотя изначально создавался как контент для тг-канала небольшого книжного магазина «Фламмеманн».
Поговорила с режиссером сериала Егором Зерновым и командой про замысел, метод импровизации и работу на стыке медиумов.
Если вы еще не видели НД — рекомендую посмотреть целиком, не пропускать «в следующих сериях» и потом обязательно вернуться к интервью.
На фото мы с поэтом Матвеем Соловьёвым в 2021 году, это Великий Новгород, Троицкий раскоп (место археологических изысканий, как говорит Википедия). Тогда мы пачкали руки в старинной грязи, царапали пальцы об ореховую скорлупу и расплющенную древесину, а ещё, кажется, ненавидели современную поэзию — не так сильно, правда, как за полгода до того, ведь уже начинали размышлять о каких-то желаемых публикациях, но писали пока ещё совсем дурацкие стихи.
Аналоговый характер этой фотографии соответствует моим от неё чувствам сейчас, когда те, то есть старые, желания кажутся смешными, а общие локации кажутся где-то краем глаза увиденными.
Непонятно, откуда крик, если мы обо всём, кроме горла, безротая детвора нарезает круги по льду и лоуфайно мычит, ведь их стон ничего не весит из сжатого файла, а я всё о Розе гляжу под себя, а когда-то смотрел на людей в футаже, говорил на «мы», мол, «ворвались пещерные люди в Версаль» — не помню, о чём говорил конкретно, — наверное, о вражде / в этих войнах всегда побеждает дружба, и я в этой дружбе Рвач aka Сельский Врач, спрятанный в сапоге, как нож, вот ты и вынужден жать мне руку на всякий случай — страхование/страховаяние, я не знаю. Нарезает круги детвора по Мёртвому Интернету, генерирует образы абы как и аляписто, превращается в трен или просто в трёп, я не сразу замечу рану, ведь на ней пересвет, и она, то есть рана aka рука — загребает всю комнату, как будто бы спазм в животе выгибаемым жестом, сразу после на губы водителя взгляд заезжает верхом на автоматическом снеге — движение сверху, как в шахту, вниз — под колёса и в комнату снова: невразумительно тихо над грудой сёдел велосипедных / зацикленный конюх искусственной спермой заливает той груды кожзам, тогда я закрываю глаза от страха, монтирую материал, чтобы Роза искала мне сердце, как будто паук, чтобы конюх стал розиным сыном в изъятой сцене, которую я ковыряю курсором: наверное, мальчик здоров — это просто тарелка червей, что в бедро ему встроена, мальчик узнал во мне боль — не врача, а заместо родителей — стулья с гербами, что вложены в стулья с гербами, и krik.mp3 непонятно откуда орёт, ну и волос становится дыбом.
1. В Москве, если завтра (28окт) вы будете на видео/поэтическом вечере имени хэллоуина, где я покажу кое-какую свою недосмотренную фильмическую работу, но не только я, а ещё и крутые ребята вместе со мной (можно будет приобрести исключительные печатные материалы с текстами всех участников) — подробности по ссылке.
2. В Петербурге, если 3-го ноября вы окажетесь на поэтическом вечере в составе меня, Дани Данильченко, Макса Неаполитанского и Саши Цибули — ссылка на подробности.
На сайте журнала «Сеанс» опубликован мой текстоб интереснейшем проекте — видеороманеБориса Юхананова «Сумасшедший принц». По секрету скажу, что это эссе выступает полноценной главой-(полу)ключом из моего «ОВИДИЙ-РОМАНА», по поводу которого тоже имеет смысл ждать некоторых новостей. За публикацию эту спасибо Василию Степанову и редакции журнала.
<…>
Когда мы читаем Стриндберга и доходим до «актера-поэта», думая о видеоромане, в голову приходит, конечно, Никита Михайловский — один из важнейших акторов «Сумасшедшего принца», который с помощью своей речи по сути создает метанарратив всего полотна: много рассуждает о собственной смерти (которой суждено случиться, к сожалению, очень скоро), об эмиграции внешней и «внутренней». Своеобразным продолжением его импровизаций в видеоромане может служить уже упомянутый «Американский дневник».
<…>
Как и «Гамлет», в позднесоветское окружение вламываются новые имена, пытаясь найти подходящее положение в кадре. Появляется Райнер Вернер Фассбиндер, превращающийся с легкой руки актеров в Райнера Марию Фассбиндера, а Жан-Люк Годар становится Жедаром или Жидаром. Если нужно выбрать самую реалистичную интерпретацию, то дело, наверное, в факторах, вроде малой доступности фильмов этих режиссеров в СССР, в забалтывании, оговорке, опьянении и так далее. Что-то подобное мы видим в «Американском дневнике» Никиты Михайловского, где Деннис Хоппер становится Денисом Хоппардом, а Скарфейс становится Скарфайсом.
В художественном же ракурсе проявляется более широкая тенденция: в «Особняке» декабристы превращаются в абракадабристов, а похороны в хохороны. Можно долго говорить о рождении нового языка, а точнее о смешении нового языка со старым, но лучше сказать о присваивании имен, огромной разнице Фассбиндера из Германии и Фассбиндера из «Сумасшедшего принца», ну да, и о переназывании мира, революционном переозначивании.
[Надпись у входа: «В театр нельзя войти безнаказанно»]
<…>
Свет мигает и вырубается, типа/like instruments of darkness ИнженерОсветитель откуда-то с бухтыБарахты белибердой, вроде райнхард, рыгает, йиргль, а потом опрокидывает прожектор на амфитеатр, понарошку шмаляет по зрителям, шутихами шаркает, катапультирует любителей зрелищ, и звук, как шеллак по экрану, а в центре сидит Завсегдатай, что знает пароли и явки и только себя не видит / одет во всё чёрное чёрное !Он в интернет сливает с вебкамеры ноута записи, разворачивая дисплей, не видя, куда снимает:
Доделал вместе с ребятами (их имена можно увидеть в титрах) последнюю серию «Ненастоящего детектива», которая, как мне кажется, уносит изначальное наше хулиганство на вообще другой уровень — здесь и некрореализм, и постдрама кое-какая.
— дописал вторую книгу стихов с черновым названием ВЫ УМЕРЛИ, ЧТО ЛИ, с которой надо бы что-то сделать. если у вас вдруг есть идеи, дайте знать в лс!
(а за книгой «кто не спрятался я не виноват» все еще можно прийти в «порядок слов», «фаланстер» или «фламмеманн», а еще — особенно выгодно — заказать на озоне / еще я не забываю о возможной «презентации» в петербурге, но для начала туда нужно добраться, и тогда я об этом сообщу/ недавно новую рецензию на наши с Машей Земляновой книги написала Анна Нуждина, за что ей большое спасибо — очень жду публикацию!)
— всё в том же «фламмеманне» уже можно приобрести два печатных объекта, в которых я некоторым боком поучаствовал. это, во-первых, зин «кафешки. полифония», представляющий собой своего рода коллективную поэтическую картографию московских и минских кофеен посреди размышлений о ценах на кофе и собственном бессилии. во-вторых, второй номер «поэзиса как есть», куда вошло и мое стихотворение тоже.
— мы продолжаем снимать сериал «ненастоящий детектив», который можно посмотреть здесь. осталась одна серия!
Вчера с Ланой Ленковой и Михаилом Бордуновским обсудили тексты Егора Зернова.
Михаил в начале встречи задал вектор поиска новых интерпретаций этих работ, например, попытаться выйти за пределы монтажа-кинематографии. А Лана направила нас к исследованию смерти в некрореалистской и других оптиках, возникающих в стихах поэта. В итоге стало ясно, что циклы Егора важно рассматривать по отдельности, исследуя язык и персонажей, с которыми он работает, а также замечать мультиэкспозицию в каждом тексте, где на слова могут накладываться переживания кинонаправлений и статьи из википедии, а в форме возникать композиции картин.
Спасибо Егору за вдохновляющие комментарии о своей творческой работе! А Лане и Михаилу за атмосферу великолепной дискуссии!
