#зарисовочное #модернполиквиры Скар привык на все «Как дела?» отвечать разными вариациями ответа «хорошо». Привык, в зависимости от вида боли изменять свои слова, чтобы как-то систематизировать, что чувствует хотя бы в своей голове. Привык никогда не говорить правду о своём самочувствии окружающим, включая периодически врачей, когда умалчивал об одной боли, желая получить помощь от другой. Скар привык молчать и врать, когда кто-то другой делился с ним своими проблемами. Для него «в порядке» означало головную боль, в такие дни когда это всё, что он мог сказать, Скар чувствовал себя везунчиком. Да, чаще всего, такие боли заставляли его хвататься за голову, пытаться изолировать себя от шума улиц, разговоров людей вокруг, всех звуков, включавших такие тихие как падение карандаша или постукивание пальцами. Но если он мог сказать только «в порядке», значит ничего больше не болело, что было пощадой фортуны и большой редкостью, которой Скар частично наслаждался, постепенно научившись жить со своими мигренями и терпеть боль от них, занимаясь рутиной. Когда же он говорил «в норме» давали знать о себе старые травмы. Боли в спине и часто рёбрах не давали встать с постели утром и разогнуться, усложняли дыхание, заставляли искать стену чтобы прислониться каждый раз когда его внезапно вовлекали в диалог. Раз за разом эти боли заставляли его жалеть, что он не может просто лечь посреди кабинета во время семинара, когда каждое движение доставляет лишь затруднение. И каждый раз когда он вновь произносит «в норме» в голове проносятся сожаления, что недостаточно тогда лечился, что может сейчас бы он избежал всего, что чувствовал почти на постоянной основе… Может он избежал бы «неплохо», которое пошло побочным эффектом после травм. Может он избежал бы, что не мог проходить без боли долгие расстояния. И не просто долгие, если Скар был бы честным с собой, любые расстояния. Ему не было бы безумно больно вставать со стула после полутора часов лекции, не было тяжело дойти до магазина за продуктами и потом их нести обратно на четвёртый этаж, не пришлось бы останавливаться каждые пару метров чтобы отдохнуть. Может, если бы он думал несколько лет назад, ему бы не приходилось глотать бесконечные обезболивающие, чтобы боль стала хотя бы чуть более выносимой и он мог перенести ещё один день. Но при всём при этом… Оставался ещё один ответ. «Живой». «Живой» было для... Было для тех дней, когда казалось, что болело всё тело. Когда встать с постели и делать хоть какие-то дела настолько больно, что казалось, быть мëртвым намного лучше. По крайней мере, не так больно. По крайней мере, на том свете боли не существует. По крайней мере, он надеялся, что на том свете не было бы всех тех мучений, через которые ему приходится проходить каждый день своей жизни. Те боль, те страдания, те эмоции, ту ложь. Каждый день он лжëт, каждый день он улыбается, каждый день он делает всё, чтобы никто не заметил как же он хочет растерзать своё тело из-за того как он умирает изнутри. Но со временем... Со временем в его жизни появился он. И он научился различать все отговорки и заглядывать в их правдивый смысл. По интонациям, выражениям лица, языку тела или просто по тому как Скар не умел врать Гриану. Не умел врать, когда на тумбочке после "неплохо" внезапно появлялись обезболивающие, которые только успели закончиться. Не умел врать, когда спустя несколько минут после "в норме", его сажали на стул и рассказывали о том, чему научились у одного знакомого, делая массаж плеч. Не мог врать, когда после "в порядке" ему предлагали прогуляться в ближайшем парке или даже выехать за пределы города, чтобы побыть в тишине и насладиться ею. После же "живой" его всегда клали в кровать, не слушая отговорок, не слушая оправданий, договариваясь с руководством о пропуске по болезни и стараясь создать все комфортные условия. И когда в их жизнях появился Мамбо, Скар перестал врать. Серебряный язык никогда не касался его партнёров.