Какой он маленький... Не уронить бы. Сириус видит, как под тёмными волосиками дышит темечко, и у него руки трясутся. В полутёмной церкви тихо и пустынно. Лишь он с Гарри на руках, Джеймс и Лили. Священник ещё не вышел из своей кельи. Возможно, к лучшему.
– Слушай, Джеймс, я тут подумал. Я не могу быть крёстным.
– С чего бы это? Крещение сейчас начнётся. Ты обалдел?
– Слушай, ну какой из меня крёстный? Мне и собаку доверить нельзя. А вдруг с тобой и Лили что-то случится? Я не смогу о нём позаботиться.
Джеймс крутит в руках серебрянный крестик и качает головой. Ему не понять страха Сириуса. Лили берёт у него Гарри, и Сириусу немного жаль – он только привык к этой приятной тяжести спящего ребёнка. Август клонится к закату, и в сводчатые окна проникают дорожки света. В узких светлых лучах носится пыль, искрится и кружит свои танцы. Как маленькая Вселенная.
– А кто, если не ты, Сириус? – Успокаивает его Джеймс. – Только погляди на него. Видишь, какой беззащитный? Его каждый обидеть может. А вот с крёстным, который за него загрызёт любого, ему будет куда спокойнее. И потом, что может с нами случиться?
– И то верно. Ладно, где там поп?
– Священник, а не поп. – Лили закатывает глаза. – Помолчите.
Наконец, священник выходит, и служба начинается. В гулких стенах слова разносятся эхом, дробятся и исчезают под сводом церкви. Сириусу снова отдают Гарри. Он больше не сомневается. Неведомое чувство заполняет его душу. Крёстный отец, надо же. Будет ли он когда-нибудь иметь своих детей, неизвестно, а тут уже готовый сын. Да, настоящий отец Джеймс, а он учитель, наставник. Надо будет научить его ездить на мопеде. И летать на метле. А ещё...
Гарри спит. Даже вода, политая на головку, будит его лишь ненадолго. Он недовольно корчится, кряхтит, но при виде Сириуса успокаивается. Всё будет хорошо, Гарри. Я с тобой. Всё будет хорошо.
#драбблы
