Текстоцентричный реп снова будет востребован [1/2] Если свести все тенденции современного отечественного хип-хопа к одной простой выжимке, то окажется, что язык всегда был важнее звука. Это может быть не так очевидно, поскольку года так с 16-17 рыночек порешал за продажу вестернизированного звучка: мамбла, трэпа, позже — дрилла, детройта, рэйджа и тому подобной музыки. Кажется, пережив подъездный хоп и установив фрукты во всех городах и селах, жанр акклиматизировался и вышел на те производственные и индустриальные мощности, которых хватает, чтобы вклиниться в западный музыкальный дискурс и разговаривать на одном языке — языке 808-х, языке маркетинга, языке звука. Но! что на самом деле цепляло нас, славян, куда больше, чем красивая упаковка и актуальность музыки? Строчки-мемы, яркие и абсурдные (и несуразность, несоответствие персонажей, воспроизводящих эти строчки). За последние 6-8 лет почти любой репер момента сиял именно потому, что возводил в перл создания некое односложное высказывание, куплетик/припевчик, моментально становившийся маркером, остовом его образа и музыки. Первое, что мне всегда приходит на ум когда думаю в эту сторону — курибельные жирные члены. Можно даже уже и забыть на какой звук все это было положено, кто это читал и что означает, но сама строчка — именно строчка! — зафиксировалась навсегда. Если откатиться назад: Иван Дремин в прайме был крут именно потому, что рождал абсурдные, провокационные и прямолинейные пунчлинии-переводилки из трека в трек, — и запоминали его музыку именно по этим кусочкам. Фейса любили не только за это, но и за пиздострадания, депрессивные баллады про неудачную любовь и возможность с кайфом, пока родители на работе, курнуть сигу на балконе под кофе, остужаемое слезами от жизненности и оголенности чувств. Даже последний альбом Платины — он не про звук, он про некро-рыбалку. Я до сих пор не собрался с силами, чтобы послушать его от и до, но слышал через день после выхода главную строчку везде, знал (примерно), что на альбоме царит атмосфера разложения, потому все фокусировались именно на строчках, обсуждая хрестоматийного трап-артиста. А детройт? Все слушали эту ссанину не столько потому, что было свежо и смешно с оффбита, сколько потому, что весь жанр основывался на бэдбарсах, и артисты соревновались в том, кто навалит хуже (лучше) строчек (лучше всех в итоге навалил Воровская Лапа, но это мы оставим в скобках, потому что не стоит вскрывать эту тему. Вы молодые, шутливые, вам все легко. Это не то. Это не Чикатило и даже не архивы спецслужб. Сюда лучше не лезть...) Однако время, в которое все это происходит, диктует определенные правила и рамки, примат формы над содержанием все равно очевиден, поэтому в мейнстриме за последние годы не уродилось почти ничего текстоцентричного (в архаичном значении этого слова). Но даже внутри конъюнктуры именно содержание осталось главной зацепочкой, ассоциацией, образом, за которым люди следуют, по которому узнают об исполнителе и который остается даже когда эпоха, как говорится, ушла. 50к в сумке, любая строчка Кизару, каламбуры Буды и ко, выебоны Фарика... да что говорить, если Салуки, который издевается над языком в угоду музыке как заблагорассудится, критикуют за нехватку связных текстов.. Даже вертикализация контента иногда (хоть и в меньшей степени) становится про это, ведь некоторые тренды рождаются потому, что нужны именно прикольные строчки, запускающие процесс, идею, которую хочется повторить. Один пример группы еже, которые со своим древнейшим треком попали в топ чего стоит. Тут уже даже про звук сказать невозможно, поскольку это пацанский бум-бэп, записанный дома во фруктах в 2014 и звучащий донельзя несовременно, но сэмпл — легендарный (Алина Орлова — спасибо за детство), а строчки так хорошо попали, что люди буквально пересобрали песню под свои нужды.