Это утро мое и ничье другое Недавно и у меня было такое утро — сразу вспомнил о нем, как только послушал песню Овсянкина. В седьмом часу я шел через Удельный парк со своей кошкой. Пели птички, вокруг была почти та идеальная тишина, когда слышно как деревья перешептываются. Солнце пронизывало все и грело поляну, сочную от росы. Мою любимую поляну в парке, что растелилась во весь взгляд. Смотря на нее, я всегда думаю, что пока существуют такие пейзажи (одна протоптанная людьми тропинка и только травка и деревья вокруг), где можно увидеть, как человек идет по этой тропинке в окружении ничего, кроме природы, мы еще можем дышать в больших городах. В очередной раз здороваясь с поляной (хожу через нее каждое утро и каждый вечер), я вдруг понял, что хочу — впервые! — выпустить кошку из переноски и показать ей всю эту красоту, намочить лапы в росе и дать послушать птиц. Был страх, что в любой момент она может испугаться и убежать, и больше я ее никогда не увижу. Но я смотрел на нее через сеточку в переноске и чувствовал, что должен довериться ей, а она — мне. Сел в траву полную солнца, медленно открыл змейку и кошка начала робко выглядывать из своего убежища. Она не спешила выходить, но вытащила погреться на солнце самую любопытную часть себя. Я дал ей прочувствовать первые мгновения, потом взял в руки и, посадив на коленки, почувствовал, что она точно никуда не убежит. Через минуту ее шерстка стала теплой от солнца, а голубые глаза сияли. Она настороженно провожала взглядом редких прохожих, зарывалась носом в коленки или пыталась спрятаться под футболку, если было совсем страшно, отвлекалась на чириканье птичек, но никуда не собиралась бежать. Я снял ее с коленок и положил на травку. Кажется, ей было очень непривычно, но она пересилила страх и чуть походила вокруг меня, а потом очень медленно начала забираться в открытую переноску. Мне было смешно, ведь в других обстоятельствах один вид переноски заставляет ее убежать из комнаты, спрятаться за раковину, исчезнуть из этого мира, лишь бы не быть заточенной, ведь если я достаю эту переносную тюрьму, значит, мы снова куда-то едем. А теперь, от страха неизвестности, от пространства, переполненного звуками, запахами и движением, ей, наоборот, хочется найти спасение именно в заточении. Мы сидели около часа; в пути до дома я понял, что у меня болит челюсть от улыбки. Это было только наше прекрасное утро — и ничье другое.