Дмитрий Александрович, я тоже против делений на лево-правых, но так уж у нас вышло, что значительное количество мотивированных добровольцев СВО (а среди "джентльменов четырнадцатого" - вообще большинство) были заряжены или левой идеей в диапазоне от советского патриотизма/интернационализма до антифашизма глобального, или идеей правой в диапазоне от имперства до русского национализма. И, в общем, практика показала, что на тактическом уровне именно подобные люди делают историю (на стратегическом играют роль скорее закономерности - что явлено, к примеру, в великой эпопее Льва Толстого). И если левый дискурс был в России достаточно привычным и окультуренным, в силу хотя бы недавней памяти советского периода, то дискурс правый был сильно маргинализирован - особенно в части национализма. Это была, своего рода, окраина заброшенной промзоны, на которой в полном беспорядке росли причудливые и порою пугающие цветы. Что-то такое, о чем лучше даже не думать - и уж точно лучше туда не ходить... Уверена, вы понимаете, о чем я говорю. Нынешние исторические процессы призвали этих людей на службу Отечеству, а также актуализировали целый ряд пунктов из их программы. Но цивилизовать это движение, придать ему уместные для государства формы - попросту не хватает времени и усилий интеллектуальных. А ещё - это же люди, живые, с ними надо работать. Тот же зет-поэт Пелевин аккумулирует у себя часть подобной аудитории, не социализируя и окультуривая ее, но давая ей нечто привычно маргинальное, в виде своих кровожадных заявлений и легко читаемого образа. В этом я и вижу проблему. Что касается Захара Прилепина... Не разделяя удовлетворённости Прилепина созданным им пропагандистским механизмом "зет-поэзии", - в котором, на мой взгляд, маловато таланта, перебор тщеславия и корысти участников, и огромный недостаток подлинности, - я верю в личную искренность и здравомыслие этого человека. У меня есть к этому основания. Я говорила с Захаром в больнице после теракта, с ещё полуразобранным... Меня убедили его слова и интонации. Надеюсь, вы поймёте, что вера в человека и доверие к нему - это хорошие, христианские чувства, и не осудите меня за это.