У меня был вопрос про любовь и брак — как же теперь быть, мне всего 37 лет, что ж теперь — так и жить одной… ну, что-то в этом духе. Он слушал-слушал и вдруг говорит: «А хорошо бы он вернулся…» Ну, про мужа. Я говорю: «Батюшка, да ну, какое "вернулся", его же в церковь на аркане не затащишь». Я говорю: «Батюшка, я же вам вообще не про то, вы мне скажите вот про это!» И рассказываю ему про какие-то свои переживания, надежды. А батюшка опять: «Да-да, да-да… хорошо бы вам повенчаться». Я опять за свое: «Батюшка, ну какое "венчаться", он никогда не согласится, у него же новая жизнь». — «Да… но детки должны быть от венчанного брака». И долго мы так с ним разговаривали, но вот эти три его фразы я дословно запомнила. Я тогда после этого не хотела отступиться от своего и уговаривала себя, что это батюшка просто так сказал. Как-то, наверное, чего-то недопонял… Я тогда еще не совсем понимала, что со святыми людьми такого не бывает, что они чего-то недопоняли. Но когда это все начало сбываться, до меня только тогда дошел смысл Промысла Божиего о моей жизни. В самом деле, предсказания святых выглядят нелепо поначалу — по человеческим меркам. И в них слабо верится, потому что между этим предсказанием и его осуществлением должен пройти ряд невероятных событий, которые все меняют. А тут получается пробел такой — батюшка уже об этом сказал, а эти невероятные события еще не произошли. Еще он не вернулся, еще он не сказал — «давай повенчаемся», а потом это все случилось через год, как ни странно. И мы повенчались и даже полгода прожили, но... Потом все равно он ушел, уже окончательно. Но зато «детки стали от венчанного брака». Я думаю, все для этого и нужно было. Потом я еще говорю: «Батюшка, я еще про деток хотела спросить...» Поскольку он так выражался — «детки», и я так же сказала. Тоже помню это дословно. Он говорит: «Не надо, все у тебя хорошо с детками». И перекрестил меня. И все у меня действительно хорошо «с детками». Хотя тогда был еще разгар болезни Игната, еще ничего не ясно было. Эта встреча многое дала мне в жизни, много лет держала меня. Даже не тем, что он сказал, а тем, какой он. И отец Андрей наш каждый раз, вспоминая о старце Николае, который фактически был его духовником, говорит, что ничего особенного он ему не говорил. «Я, — говорит, — очень скоро вообще перестал задавать вопросы, потому что понял, что если батюшка ответит так, как мне не нравится, я не понесу его ответ. Я просто приезжал побыть рядом со святым человеком». 🖊 Из воспоминаний монахини Иулиании (Денисовой) По материалам обительминск.ру