Я не помню, в какой момент в моей жизни во мне поселилась тревога. Кажется, она появилась в младших классах, потому что в средних меня уже накрывало достаточно сильно. В детстве я проявляла тревогу такими способами: придумывала успокаивающие ритуалы, когда нужно перешагивать любые пороги только правой ногой; грызла ногти; в какой-то момент попросила родителей крестить меня в церкви и часто туда ходила. В подростковом возрасте я смекнула, что тревога — это суперспособность, которая помогает мне хорошо учиться и работать без выходных. Правда, суперспособность недешевая: от приступов кортизола мучительно крутит живот, от бессонницы туго соображаешь, но в мои 15-18 лет меня этим было не напугать. Тревога была моей суперспособностью до того момента, пока в моей жизни были задания «сверху»: на учебе, в родительской семье и на работе в найме. Как только эти вещи из моей жизни пропали, я провалилась в черную дыру тревоги и перестала понимать, как мне от неё откупиться. До этого я настолько боялась «не выполнить план», что всегда его перевыполняла. А потом бац – плана нет, перевыполнять нечего! От ужаса перед этими новыми правилами игры я чуть не взяла ипотеку в 20 лет, потому что мне очень хотелось иметь хоть какое-то конкретное (желательно, сложное) задание. Хорошо, что не взяла: в тот момент я хотела сложностей, а не квартиру. В 23 года я поняла, что в лице тревоги я отрасила себе суперспособность, которая превратилась в суперзлодея. Я решила, что мне надо его побороть. Это был тревожный суперзлодей «Человек-Создайсебепроблемы», он заставлял меня паниковать и бездумно загружать себя разными задачами, чтобы не оставаться наедине с собой. Я пошла в терапию и несколько лет готовилась к бою: тренировалась осознавать, проверять, подвергать критике мысли и убеждения о себе. Но финальная битва не наступила. В какой-то момент я поняла, что тревога — это не эмоция, а буфер между мной и чувствами, которые моя психика не желает испытывать. Я представляю себе её, как серый экзоскелет, который не подпускает ко мне целый спектр чувств, который я себе даже представить не могу. Вот подступает ко мне, например, отчаяние, а тут бац — тревога! Говорит, мол, «вставай, пора работать, а то у нас деньги кончатся!» — и отчаяние вынуждено отступить. Получается, моя тревога была не суперзлодеем, а доспехами. Как только я это поняла, мне резко стало легче жить, а через несколько месяцев после этого осознания тревога отступила. Мне все еще бывает тревожно, но теперь я не просыпаюсь в панике. Это — очень хорошая новость. Но есть и плохая: теперь я просыпаюсь в очень странной тяжелой фрустрации, и еще долго после пробуждения не могу понять, зачем я проснулась. Кажется, это то чувство, которое пряталось от меня за тревожным экзоскелетом. Оно похоже на смесь тоски, разочарования от того, что день все-таки наступил, горечи и фрустрации. Просыпаюсь я в таком состоянии где-то месяцев пять. Ужасно надоело. Назад тревогу не хочу ни в коем случае — она надоела мне гораздо сильнее; но и это системное обновление меня совсем не радует. Честно говоря, я надеялась, что тревога уйдет, а за ней окажутся радость и веселье, но нет! Там какая-то странная тень, которой раньше не было.