Мнение Кристины Ким:

В конце выставки лежала книга отзывов и предложений. Я открыла, полистала - все сплошь благодарности, "спасибо дорогому Пушкину...", и так далее. Это бесило. Мы решили написать злой отзыв. 

Но отзыв должен был получиться бумерскии, чтобы зрители прочитали и одумались: "Ужасная выставка!! Превратили поэта и борца за свободу в царского подхалима. Говорите, что "Клеветникам России" - лучшее стихотворение, хотя Пушкина так написать заставили! Стыд и позор!"

- Тош, а Пушкина, что ли, правда заставили написать "Клеветников России"?
- Не знаю. Я где-то читал, что да.
- А я где-то читала, что нет.

В любом случае, мы написали злой отзыв, и ушли, а Пушкин остался сам по себе со своими клеветниками. И не было понятно, за он или против, с нашими или со своими. 

Выставка делилась на две части: жизнь и смерть. "Жизнь" оформлена в светлые тона, "смерть" - в темные. В светлых коридорах тетушки вздыхали от умиления, в темных - от жалости. Но я бы поделила выставку не на "жизнь и смерть", а на "хорошего" и "плохого" Пушкина.

Настолько в лоб была линия "доброго царя", настолько нелепо смотрелись золотые буквы "Николай 1. Свобода от Цензуры", что я подумала: может быть, в другом коридоре будет противоположный нарратив? Там будет злой Николай и советский Пушкин-декабрист? А настоящий Пушкин: ни там, ни тут. Вот это было бы умно.

Но я оказалась умнее кураторов. Хотя, подозреваю, если бы мне доверили делать выставку про Пушкина, я бы не удержалась и все равно сделала его "своим", или хотя бы лотмановским, показывающим, "что все геккерены и дантесы, уваровы и нессельроде и даже бенкендорфы и Николаи просто не существуют". И была бы довольна также, как авторы "Поэта и Царя".

Пушкина можно крутить и так, и эдак. Что с ним делать, непонятно. Будь моя воля, я бы на сто лет превратила его в кого-нибудь другого: например, в Кюхлю, или хотя бы в Баратынского. Пусть теперь Баратынский будет Нашим Всем, и мы будем спорить, вызвано ли его безумие лицемерием николаевского общества или выходками жалких друзей-декабристов? А Пушкин пусть постоит в сторонке, чуток остынет, передохнет. Ему это будет на пользу.