я недавно думала, что одно из определений квирности для меня — это принципиальный отказ от выучивания порядка жизни раз и навсегда, установка на нескончаемые учёбу, поиск и исследование — но ещё одним очевидным определением квирности, логично проистекающим из этой обречённости на вечную алертность и заинтересованность, является отсутствие будущего. в основе квирности лежит выламывание из той общественной модели, при которой тела людей осмысляются в первую очередь как репродуктивные инструменты. при этом, конечно, будущее становится страшно загадочным, и не только потому что нагулявше:йся тактильно:й небинарно:й полиамор:ке в старости некому будет подать стакан воды, и даже не только потому что инстанции, имеющие власть, квиров, с детьми или без, в любом случае ни в какое будущее брать не хотят (ну разве что в обезвреженном виде marketable audience; но всё равно одноклассницы выйдут замуж и получат возможности жить, работать и репрезентировать себя тысячей способов, которые навеки останутся тебе недоступны). но ещё и потому что сам наш способ думать о мире, например вездесущая теория поколений, тысячей узлов связан с воспроизводством. хоть даже самый растрадиционный в высшей степени миссионерский гетеросексуальный половой акт технически освобождён от обязательных семейно-родительских коннотаций, а считавшиеся менее благопристойными половые акты стали более-менее терпимыми в глазах масс, это как будто не возымело настоящего эффекта на рельсы, по которым едут не поспевающие за практикой идеология и часть теории.
возможно, именно потому что рождение детей — это самый очевидный способ созидания будущего, самая близкая, хоть и призрачная, надежда на стабильное продолжение в нашу вечно шатающуюся секулярно-буржуазную эру. тот самый стакан воды — это обоснование возможности нашего будущего покоя (и выживания), когда проактивный и гиперактивный рынок труда (а с ним и рынок дейтинга) пережуёт нас и выкинет на свалку. убирать фокус с репродукции — значит искать иные пути преодоления этой экзистенциальной (и экономической) ловушки. например, можно помыслить общество, принимающее покой и отдых как абсолютную необходимость, без которой никакой труд невозможен, предполагающее равноправное их чередование (соответственно, потребуется такое перераспределение ресурсов, при котором люди не должны будут постоянно тревожиться, как бы обеспечить себе выживание в период любой неактивности). ещё хочется помыслить общество, в котором зрелость и старость не будут ни в чьих глазах означать обязательную интеллектуальную и чувственную неподвижность. перестать центрировать репродукцию означает перестать бежать (это по сути единственный процесс, на который у нас реально немного времени, особенно у афабов, особенно при условии получить образование — заработать кучу денег — купить квартиру — построить любовные отношения достаточных близости и продолжительности — ю нейм ит). конечно, перестать бежать невозможно по куче причин. капитализму в принципе нужны наши лихорадочность, запланированное быстрое устаревание и приращение новых единиц в геометрической прогрессии.
понятное дело, из этого безвыходного положения можно сделать массу выводов в духе live fast die young — и для многих квиров ранняя смерть — это трагическая реальность в силу грубых факторов непривилегированности, отсутствия доступа к ресурсам, склонности к самодеструктивному поведению из-за развившихся на почве стресса ментальных расстройств и т. д. но, фиксируя такое вот самое прямейшее физическое вымирание, мне кажется продуктивным взглянуть за его границу.
всё-таки будущее нужно пересмотреть, а параллельно, пока мы живём здесь, — посмотреть в лицо страху собственных устаревания и потери привлекательности и прыти, который есть у нас всех. а у кого ему аккомпанирует сожаление о потерянном невозможном будущем и чувство дыры на месте его (the future we never had / were never allowed into), тем и на это тоже уставиться внимательно
в первую очередь вам понадобится стратегия. можно начать с простого: 1. магазин, станция техобслуживания; 2. СТО (кафе, автомойка, магазин); 3. объект придорожного сервиса. Джеймс Джойс уходил из дома бухать на всю ночь из страха случайно трахнуть Нору и таким образом завести ещё одного ребёнка, которого не на что будет кормить. слава богу теперь в ходу иные виды смекалки, иные столкновения гладкой неорганики с шероховатым задом возлюбленной
дерево с запахом мертвечины – даже от одного слова жутко. следует засыпать щели между землёй и небом смесью из соды и мелких жучков. вот так, теперь чисто. кто куда, а я за асбестовой пылью, пока всю к новому году не расхватали. прогладить холодным утюгом – и будет красивый искусственный снег!
необходимо проявить осторожность, чтобы святочная вода не высыхала на полу под стенами. знаете, как гадали наши прабабки? окунуть руку в блюдце с глиной означало умереть. но если там пластилин луч классика, из него можно сделать няшного цыплёнка. а если там микростружка металлическая, то охуенный БДСМ экспириенс
речь нам дана в загадках, как радиация – в слабостях. какие девичьи секреты можно спрятать в ластовице? вы что, совсем не знаете, как жить в нашей стране? я всегда мечтала любить и служить, бегала топиться на шоколадной бане, ассистировать на земляной подушке. я и сейчас этим грешу, деконструируя гендер в подвале. я вам советую стать магом огня, это хорошо будет смотреться, объясню почему –
коллективность познаётся в пустых пространствах. к примеру: вступите в сводный хор электричества. пополните мировой запас сияющего уранового стекла. станьте членом любовного профсоюза. позовите золовку, деверя, шурина, небинарного сиблинга ваш:ей партнёр:ки, ласточек, покушающихся на крошки фастфуда, маркизов преисподней, которые всё равно к вам придут, если вы будете ебаться. готово, можно начинать борьбу за право невротически отдирать когтями пятна жира со стеклянного потолка. ах эта куртуазная игра квир-пролетариата: калейдоскоп, беспилотник или рандомайзер мужских имён викторианской эры — никогда не знаешь, что подскажет следующий ход
Подписывайтесь на FEMINIST ORGY MAFIA, чтобы не пропустить новые публикации. Свои тексты можно отправить на почту: [email protected] Редакция старается отвечать в течение двух недель.
время сформировать экосистему управления качеством, геймифицировать роды и луну, поддержав заборостроительный суверенитет
раньше и соду с известью вместе обжигали, и гранитный гравий, и растлительный слой транзитными труповозками возили – при патриархате всё в одну кучу было
актуальные технологии позволяют преобразовывать расплав извержённых горных пород в чистую любовь, щелбан, дурака на раздевание. конечно, требуются внешние источники финансирования. смазоньки, смазульки, сиропчик для пизды.
вы знали, что кошки зарывают свои экскременты, чтобы их нельзя было выследить? я хочу выследить каждую кошку! а ещё чтобы все предметы медленно поползли.
(а также конечно политической блин свободы и возможности хоть чёто решать а не только сидеть в подполе как мышка прячущаяся за соленьями и рискующая задохнуться испарениями от картошки)
естественно-историческое органо-минеральное природное тело любит всё, что спрятано, заворачивать в слоеные рулеты. самые умные на свете – те, кто понимает сопротивление материалов и умеет делать качественную изоляцию
в изоляции, глядя на гумусовые горизонты, думаю: в прустовские времена и мы бы с тобой представлялись кузинами
как косатки, которые вместе с кузинами путешествуют и могут не жуя проглотить целого моржа.
только после свадьбы: — закапывание в землю живьём — обед из ягодиц супруг_и — вырывание ногтей — совместный фурри косплей (с) рассказ Э. А. По “The Premarital Burial”
госты – самые красивые тексты, то, что Дмитрий Быков назвал бы «искусством верхних тридцати тысяч» – да скорее миллионов нижних безвестных червячков из интернета кропающих аэстетики для своей вайфу по уши в рыхлых грунтах
когда твоя кровь заржавеет, уже будет поздно поэтому читай сейчас: это всё, что я, дорогая кузина, хочу с тобой сделать:
железобетонная плита уложена на основание, представляющее собой упругое полупространство, эквивалентный модуль упругости которого ниже модуля упругости плиты
между цементно-песчаной стяжкой и теплоизоляционным слоем из каменной ваты должен быть предусмотрен разделительный слой из рулонного материала, исключающий увлажнение утеплителя во время устройства стяжки.
СПИСОК ВСЕХ ЕЁ ГЛУПОСТЕЙ / СТИРАЛЬНЫЙ ПОРОШОК КРИСТАЛЛ
дедушка спросил, почему я не напишу трогательное стихотворение про войну, которое принесёт мне всесоюзную славу. у меня часто спрашивают. окей допустим! хочется жить не хуже других. у пригожина там аркан дьявол, у путина тройка мечей перевёрнутая. манифестируй меня, и я напишу тебе в директ. не, хуйня. не хватает какого-то оживляжа. например
инстагуру говорят, что вши – это психосоматика. надеюсь сидящих в окопах эзотерический бимборук учит быть в потоке. я хочу рассказать про встречу высушенного мозга с цементным раствором в окошке цоколя. это такая свежесть, этот синтетический, электрический привет. я хочу рассказать
царевич хлор, царевна аммиачка, заклинившая на штанах собачка, собачий кайф чтобы покинуть разум нежнейшим газом тронутая мякоть ни подрочить ни нычку перепрятать
*** эссе ральфа уолдо эмерсона on self-indulgence, автор я. любой момент свободы и радости – это подписанная бумага: да я лалка и я умру и не закончу ни одного неважного дела, едва приступив к важным, и хер знает на какие силы и деньги и на каких правах я здесь нахожусь. да что там говорить. во сне можно сидеть на музыкальных стульях.
комарик залетел ко мне в окошко, разошлись по причине сайз кинк не моё. луна мне подмигнула в вальпургиеву ночь, до сих пор вместе.
*** переводной американский селфхелп, автор неизвестен. Однажды Карл попросил Люси включить его компьютер, и она обнаружила, что в папке «Мировая политика» он хранит порно с женщинами без ног и рук. Я консультирую семейные пары со всего континента уже 10 лет, и поверьте мне: если ваша жена – это слипшаяся от спермы страничка комикса «Марвел», вам нужно задуматься о поиске хотя бы одного друга для совместных визитов на матчи «Чикаго Буллз», всего восемь долларов в час. Мы-то с вами знаем: даже если вы устроите стрельбу в торговом центре, ваши манифесты в PDF всё равно никто не прочитает.
*** прикинь короче дивный новый мир, хотите вы с тян поебаться а вам говорят всё, бесплатный лимит исчерпан, ждите сутки / смотрите рекламу стирального порошка кристалл / отправляйтесь во фри зоны типа калужской области / донатьте держателям акций на секс / крутите гачу… короче хаксли круче оруэлла! и вы используете свои две бесплатные крутки гачи, но выигрываете только промокод в доставку бургер кинга и восемь часов бесплатных аудиокниг! мдэмс любимая даже не знаю как сказать тебе
*** кто вы из томов бсэ? я: Том 24. Книга 1. Собаки — Струна Книга 2. Союз Советских Социалистических республик.
*** стиральный порошок кристалл – это папа пел на мотив типичного бардовского перебора в конце песен. ещё поют: цыплёнок табака с пюре. целая жизнь поместится в небольшом интервале. с паутиной в комнате появляется мохнатый угол, и однажды в нём будем мы все… а помните, был такой фестиваль казантип? ну, покедова, дуралеи!
короче придумала щас гениальную рекламную кампанию для батончика твикс. знаете вот этот прикол что между тристаном и изольдой в палатке лежал меч, чтоб они не нарушали целомудрия типа. а тут между ними лежит твикс. “the Twix is betwixt us”, говорят они. съедают его и целуются
всю ночь читала исповедь известного инцела — массового убийцы. 140 страниц. у пьера ривьера было сорок, и он успел описать юридические и хозяйственные перипетии жизни французской деревни 1830-х, одинокие забавы деревенского дурачка, рубку капусты и гротескные католические видения. а этот рассказывает про один свой детский сад для богатых детей в калифорнии с такой блёклой дотошностью и таким дешёвым драматизмом что удивиться его социальному неуспеху не получается. убивать конечно в любом случае плохо но будьте вы хотя бы заеденными бедностью и/или репрессивными порядками сообщества а не привыкшими с детства что всё в рот положат и за вас прожуют
но с другой стороны понятно, насколько правы социологи и исследователи, заявляющие, что инцельство — одно из болезненных следствий общей тенденции нарастающего одиночества людей. все вот эти милые детали типа холма на который хотелось забраться в восемь лет обычно рассказываешь любимым, а если таковых нет приходится размещать огромную пдфку на форчане, которую тоже никто не будет читать если только ты предварительно не убьёшь своих соседей по комнате. у пьера ривьера так же текст и убийство работали в связке — и он тоже был такой не один, как всяческие нынешние массшутеры: он был вписан в историю убийств детей, родных и случайных знакомых, совершённых представителями уязвимых слоёв населения в постнаполеоновской, реставрационной, опять бурлящей революционной борьбой франции. он всё ещё жил в как бы традиционном крестьянском обществе — но в него уже проникли имущественные права, характерные для буржуазного строя; а ещё после всяческих кровавых событий в воздухе витало много нереализованной жестокости. чем больше людей воевало, терроризировало и убивало, тем труднее потом обществу в целом сохранять мирный характер обычной жизни. если приложить эти суждения к преступлениям инцелов — то спровоцированной историческими травмами агрессии нам и сейчас хватает, а уж буржуазные спутники нестабильность, индивидуализм и разрыв связей, приведшие к атомизации, беспомощности и нарциссизму субъекта, только усилились десять тыщ раз с развитием позднего капитализма, городской жизни с обществом потребления, новейшей хуйней типа личных брендов в веб 3.0 и тыры пыры
ещё есть мысли про связь массовых убийц с гендерным порядком — тут первым делом чехословачка ольга гепнарова вспоминается — да и ривьер, и те же инцелы — среди такого рода стихийных, отчаявшихся преступников трудно найти тех, кто хорошо бы вписывался в общественные ожидания насчёт сексуальности и гендера. сейчас это может быть особенно обострённым, потому что часть сексуальных норм пересмотрена, часть нет, а вся эмансипация женщин и меньшинств что есть о неолиберальную меритократическую логику и требования статусного потребления поцарапана. но это отдельный разговор
мне очень нравятся мемы с животными, как наверное и всем людям на свете, потому что приятно ассоциировать себя с котятами, и с орлами, и с волками, и с медведями, и с капибарами, и с гусятами, и с черепахами, и с оленями, и ааааа электронный попугай
подземная парковка под тц была для меня чем-то вроде лесов департамента кальвадос для пьера ривьера, скрывавшегося от закона после убийства матери, брата и сестры однообразные и безлюдные эти пространства тебя не спасут. слишком близко к родной деревне, к префектуре и к приходской школе когда тебя отсюда выведут, всякая свобода будет отменена. придётся ходить с мамой по тц целый день, ждать заключений парижских психиатров целую вечность
но пока тут так тихо, пахуче, темно, дружелюбно, как в ночь перед страшными объявлениями по телевизору химерическая метаморфоза не успевает совсем чуть-чуть. ты почти становишься фрагментом проволоки, бурелома, рекламы звёздной аркой крахмала отбеливатель сладчайший универсальный лёд хрустящий вечный листья глупые почерневшие по цене спичечного коробка но зовут. от имени не избавиться. только его тебе и продают и никакими усилиями не вывалиться из класса
wouldn’t you like to die from a vending machine falling on you after you shake it because your coins are stuck
wouldn’t you want to become the star in starch, the bleeding in bleach the skull in a neat salad bowl
речка бензина, впадая в море лужи, думает: вот мы и дома. эх когда уже uninterrupted & intense instant gratification at every instant, когда уже пресыщение
после выезда с парковки будет стоянка на автозаправке. говор проводов сменится скрежетом машин, чёрные разводы заменят мерцание лампочек, блаженство вони перекрасит лёгкие. не всегда легко сменять одно удовольствие другим, но вообще удовольствия бесконечны, как дела на огороде. только бы пережить длительность скуки, ярмо социального долга, одержимость, письмо, самоубийство. только бы переписать всё на свете в безымянный подземный гудок: ах, лето
я считаю что детей надо как можно больше обрабатывать политической пропагандой, причем всякой и со всяких сторон, как охранительской так и например эко-анархистской, лет с 11 показывать порнуху, шок-контент, трехчасовое видео с доказательствами пиццагейта, инструкции как стать феей, рекламу финансовых пирамид, бугурт-треды от лица сорокалетних алкоголиков, хроники истребления и умирания от лица камушков в почках, полный текст романа "атлант расправил плечи", колонки лены миро и божены рынски, учебники по прокачиванию уретральной чакры с целью достижения благоденствия и т.д. думаю только после этого у них есть шанс вырасти адекватными
[ностальгия и нарциссизм как два стула современного высказывания. консервированные персики. фотография]
опасность ностальгии в том, что она позолачивает травму и боль из прошлого (вполне не осмысленную, как правило) нежным светом любви к утраченной молодости/невинности — любви безраздельной, одинаково тепло окрашивающей все моменты, острые и уютные. плевать на насилие, убийства, войны, эксплуатацию, неразрешённые трудные вопросы. это выжигает душу — и не помогает в решении таких вопросов в настоящем, консервируя травму. засилье ностальгических проектов, оммажей, трибьютов, ребутов — свидетельство некоторой всеобщей творческой импотенции и (возможно, вынужденного) выбора игнорировать настоящее. которое от этого игнора никуда не исчезает и тревожит только больше.
куча текстов последних лет («однажды в голливуде», «манк», в некотором смысле «аннетт» Каракса, «внутри Лапенко», «северный ветер», стихи про детство золотое, бесконечное пережёвывание совка, альбомы монеточки и хадн дадн, да вон висят афиши переснятой Спилбергом «вестсайдской истории», короче you name it) — такое вот недорефлексированное, self-indulgent (люблю это слово, не знаю, как перевести) любование прошлым. вся мифология Больших Художников, larger-than-life фигур, Прорывов в Искусстве и Обществе, весь сок наследия западной культуры превращается в банку консервированных персиков фабричного производства. (но мне, кстати, очень понравилось, как Дэвид Линч критично отнёсся к ностальгии в третьем сезоне «твин пикс», показав и сладость, и разрушительность привязанности к прошлому.)
я люблю режиссёра Уэса Андерсона, обычно вижу в его хитро продуманной декоративности фон, высвечивающий уязвимость, гиперболизированную наивность персонажей. но «французский вестник» заставил меня ещё раз задуматься над проблемой тяги к прошлому, о которой я и так думаю много и хочу написать (пока не знаю что). разные сложные вопросы и конфликты xx века, включая протесты 1968 года, гендерный дисбаланс власти и гомофобию, изображены там снисходительно, мило, иронично, преступления и насилие вроде бы не оправдываются, но легко встраиваются в картину всеобщего счастья и повсеместной красоты. смотреть это приятно, примерно как отечественный сериал «Оттепель», но какой аффект должен остаться с нами, кроме «как молоды мы были», непонятно.
«трогательный нарциссизм юности», — говорит героиня Фрэнсис Макдорманд, немолодая журналистка, редактировавшая манифест своего юного любовника, предводителя студенческого восстания Тимоти Шаламе, глядя на его фотографию, ставшую после его гибели символом протеста. трогательный нарциссизм — это и есть, наверное, суть всех этих статичных картинок с их нежной тоской, очаровательной, тревожной, праздной ностальгией.
тренд на ностальгию соседствует с раздутостью нарциссизма, к которой нас привели постоянная самопрезентация, нетворкинг и личный бренд. и то, и другое — статично, красиво, хорошо продаётся. и то, и другое бесплодно и ведёт к эмоциональному и интеллектуальному тупику. ностальгия так же, как и нарциссизм, фрустрирует недоступностью идеального «я». так же, как и нарциссизм, быстрее всего она касается нас через фотографию — медиум, который, по словам Ролана Барта, не способен вызывать катарсис.
но что за настоящее у нас такое, что мы готовы жрать собственные травмы в сахаре, только чтобы не смотреть, а как же мы, собственно, живём. что это за настоящее, которое ждёт нашего внимания и слепит глаза, как огромная пустота, стоящая за высококачественной, технологичной декоративностью львиной доли производимого контента. в этой пустоте — не только страх, но и честность, и миллион плодотворных поводов для разговора. если у меня есть цель в творчестве и общении — это научиться соприкасаться с неизвестностью, проходить по краю между ней и общими местами культуры.
мне безумно нравится сцена в рассказе Шервуда Андерсона «Яйцо», где неудачливый сельский предприниматель, отец рассказчика, пытаясь развлечь единственного ночного посетителя своего кафе, ругает трюк Колумба с яйцом — Колумб предложил посмотреть, как он поставит яйцо строго вертикально, а потом предварительно примял ложкой скорлупу — за читерство и предлагает посмотреть, как он сейчас буквально поставит целое яйцо строго вертикально, что у него, конечно же, не получается. на занятии, где мы разбирали этот рассказ, ученица сказала: решение Колумба — пример креативности; да, креативности, остроумия, понимания конвенций и умения их обходить — всех тех важнейших составляющих духа предпринимательства, без которых американская мечта недостижима. но тем больше трогает буквальность, прямота, бессмысленное упрямство маленького человека, который не выучился никаким таким трюкам, потому что в силу незаметного, презираемого положения в обществе ему никогда ничего не сходило с рук; у него не было возможности привыкнуть к тому, что перформанс может иметь какую-то силу, кроме демонстрации его самоотверженности, ответственности и принесения себя в жертву, что из действия что-то может получаться. писец Бартлби, Акакий Акакиевич, та пионерка-героиня у Юрия Нагибина, которой нравилось, что роман про Робинзона Крузо состоит из одних, как говорил её критически настроенный товарищ, «прейскурантов». прямолинейность и сверхусилие это основа модальности колхозника у микрофона
я стала думать про Амброза Бирса и его героев, которые тоже постоянно сталкиваются с тем, что реальность травматична и принципиально им не подконтрольна — но, в отличие от героев Андерсона, они чаще спасаются иллюзией контроля. герои «Случая на мосту через Совиный ручей» и «Чикамоги» до последнего пытаются осмыслить реальность как контролируемое ими, понятное им целое, в то время как читателю всё это время подбрасывают намёки на истинное жуткое положение дел (которое становится совсем очевидным в самом конце)
«Случай на мосту», в котором герой так много и трудно двигается навстречу спасению, а в итоге оказывается всё так же бездвижно висящим над стропилами, напоминает мне такие мои состояния, когда я испытываю огромную усталость и нежелание делать дела и во сне вижу, как мучительно, медленно и томно делаю эти дела, успеваю провести несколько занятий, проверить или перевести текст и испытать облегчение, что справилась, — а потом просыпаюсь и ничего нету, и к окну подплывает вечер, а работу по-прежнему надо делать. ещё у Пастернака в «Спекторском» вспоминаю описание долгого сна как подмены суеты действительной суетой иллюзорной, когда кажется, что происходит важнейшее, пока на самом деле ты лежишь с закрытыми глазами
такие образы много дают важному для меня болезненному переживанию реальности как отказывающейся работать, лампочки как принципиально не включающейся, результата как недостижимого просто в силу того, что изменения невозможны и деятельность невозможна, а возможно только упорное преследование ненаступающего чуда (см. пример про попытку поставить яйцо строго вертикально). одновременно я одержима деятельностью, моя философия это буквально прагматизм. тот самый американский, креативный и предпринимательский, — но: не то чтобы деятельность побеждает страх того, что ткань жизни расходится и ничего никогда тебе не подчинится — скорее она помогает вычислить те немногие ограниченные контексты, в которых всё-таки что-то вдруг ещё можно проконтролировать. в этом есть элемент надежды, без которой борьба уязвимых групп не имела бы смысла
двадцатилетние деньги любви, те, о которых не знают родители, по-испански это будет “коренные зубы”, по-японски – “лицо оргазмирующей каменной кладки”, по-нашему – зрелость, припрятанная, как нычка. господи если бы мы могли сбежать отсюда в неразрывные пробелы, в слом читательских ожиданий, в конце концов – в 2д-тян с огромными титями, зачем мне такое огромное, такое заметное, такое подвластное тело если хватило бы стоковой фотографии в рамке на входе в метро
2. ЗДРАВСТВУЙТЕ, НЕДОУМКИ!
страшный суд никогда не закончится. я продолжу себе предъявлять: вот че ты пыль не вытерла, не натёрла полы кислотой лимонной, не проросла по стене плющом венецианским, не покрасила пасхальные яйца в барвинковый цвет. вряд ли ангелы хоть раз пытались следовать бьюти рутине по хэндбуку хардкорной фемцелки, вряд ли они доставали ногтями до потолка – –
можно буквально отбить себе свободу. какие-то лесбиянки всё время пиздятся с полицейскими. давно пора ввести полицию нравов, наших нравов. каждому, кто хоть секунду был невнимателен к своему и чужому гендеру, однажды фея заднего плана скажет: твои вещи на улице
3. ЗДРАВСТВУЙТЕ, ГОЛУБКИ…
не доверяю органике. буду неорганикой, застывшей в экстазе от прикосновения твоих мягких волос, которое я не перестану чувствовать все четыреста лет моего разложения
интересно, было ли Брежневу и Хонеккеру приятно, когда они целовались, что скажет об этом гимнастическая стенка в берлине – единственная выжившая из тройничка
оргия – это залог сохранения хоть кого-то из кучи-малы
последнего, что не отберут ни маск, ни путин, ни нейросети – завязывания на память узелков самого пальцевого, самого мясного, самого бесконечного удовольствия связи
Обновляем рубрику [В повторном чтении] рецензией Анны Нуждиной на поэтическую книгу Екатерины Вахрамеевой «Все котята и ребята»:
"Поэтическая речь Вахрамеевой приобретает не только концептуалистскую жестокость, но и бахтинскую карнавальность [3] – извечную двойственность средневекового праздника, когда шут на один день становится королём, а король – шутом. Благодаря своей полисинтетичности и формальному равенству источников, речь встраивается в общий контекст «борьбы с филологией» как борьбы с академией, однако образует и пространство мерцания: и первичным фактом существования внутри традиции, и частичным её воспроизведением даже в условиях снижения эмоционального регистра. На почве этого мерцания возникает индивидуальность высказывания – в логике постконцептуализма. Однако мне видится, что «борьба с филологией» и в целом борьба с колониальным по своей сути концептом мировой литературы также носит характер творческой революции – революции, в которой молодые «выбрасывают с корабля современности» всё закоснелое, неповоротливое, излишне серьёзное. Жестокость, которая присуща этому триумфу молодости, может побуждать пользоваться концептуалистским инструментарием чаще. Однако это лишь один из методов реализации поколенческой характеристики: если рассматривать не близость поэтики, а «близость духа» (духа молодости), то можно вспомнить и стихи Максима Дрёмова о революции, и одни из последних стихов Софии Камилл о молодой богеме (например, известное «Мы были богинями»)".
Аня Нуждина написала на котят и ребят очень подробную и интересную рецензию, спасибо большое Ане!!! мне самой любопытно было задуматься, например, о мотиве съедения в выражении любовной муки. да и быть вписанной в мировую историю девиаций рядом с любимыми автор_ками это вау!!
я не жалею ни об одном слове, сказанном мной в интернете. я смотрела столько ютуб видео про то что любви с первого взгляда не бывает как этичного потребления при капитализме. я романтически люблю каждый показанный мне пальчик я боюсь умереть смертельно вот и всё. если я сохраню бедный запах простыней в шкафу, чайные свечки, нападение пятидесятифутовой женщины на башню из пивных банок
я думаю что я и есть медиум мирового духа. у меня сейчас телефон сядет. мне столько раз пеняли: что вы всё я, я, я. да о них что говорить, они абсолютно упакованы, они летают на прайват джетах. а о тебе и так всё родительское собрание просудачили головы ломая что с тобой делать
однажды в сергиевом посаде, притомившись от летнего гуляйполя, наевшись розовых коврижек с бараночных изразцов, от нечего делать мы вызвали такси до места убийства отца александра меня. водитель сказал: есть участок сельской грунтовки во владимирской области, там с восемьдесят пятого года лежит секретное сверхпрочное дорожное покрытие. оно может пролежать ещё сто лет, но население к такому пока не готово. следует пересмотреть подходы к инфраструктурной обеспеченности градостроительных систем, к влажным поцелуям микробиоты перекрёстнопёрой, мы же в конце концов не в россии, где васятки пьют свой раф
всю дорогу до овд (отпустят ли гениального квирного поэта – было загадкой-головоломкой) мы с тобой нервно шутили про соевых твиттерских левачков дорвавшихся до подлинной тайны содержания уроков по обж (никогда до того не доходило: конспектировали учебник и шли играть в снежки в школьном дворе), но на самом деле у меня ужасно сползали колготки. я не знаю зачем я в эту грязь стоять в полынье под колючими воротами надела белые, ну я хотела чтобы нарядно. когда хоронили моего отца единственное о чём я думала было удерживать пальцами разъезжавшуюся дырку на носке. никто не думает, сколько стоит чулочно-носочная элегантность, секретные трусы, кружевные подвязки кальцедония, но если по моим ногам ничего не стекает гладко и шёлково (я смотрю как моя конча стекает по твоим волосам), если не реклама veet с трением платочка о голень сияющей женщины, то возможно к сверхпрочным покрытиям мы никогда и не подготовимся
нам пизда если нас здесь заметят. между снегом и травой советую тебе еле торчать из-за входной двери. как очень красивое и совсем чуть-чуть не идеально сидящее нижнее белье. я сползаю с тела своей страны почти как змея почти превращаясь в живое
для всех, кто ещё не прочитал и не может купить бумажную версию, — выкладываю книжку «Все котята и ребята» (М.: Стеклограф, 2021) в открытый доступ!!
буду рада вашим отзывам и комментариям, цветам и бантикам!!!🌚
а если возникнет желание что-то заплатить за это / помочь мне оплатить квартиру, еду и таблетки — приветствуется free donation на контакты в инфе канала!
(живые экземпляры книжки по-прежнему можно купить: у меня, в фаланстере, в магазине «поэзия», на сайте издательства «стеклограф»)