Я три раза в жизни видел проснувшегося Шольца. Как это было в первый раз — описывал
в этом посте. Второй раз — когда началась большая война, и он в бундестаге произнес речь про Zeitenwende. В третий раз — сейчас, когда он выгнал Линднера из кабинета (кажется, что в обоих смыслах), вышел к журналистам и, не мигая, произнес очень жесткую, злую, сильную и по-настоящему
историческую речь. Проехался по Линднеру как танк.
Линднера тут даже немного жалко — у него есть своя правда, и в пакете спасения экономики был резон, и предложение цивилизованно расстаться и вместе подготовиться к новым выборам тоже было по-своему джентльменским — его можно было обсуждать! Но как-то получилось, что он к такому Шольцу оказался не готов (а кто был готов — мы с вами что ли?), и несколько дней буквально отходил от шока. Но кто виноват, что у Шольца была заготовлена на этот случай крутая речь, в которую партийные копирайтеры, устав от вечных компромиссов, вложили всё, о чем шушукались под одеялом, а у Линднера под рукой ничего похожего не оказалось.
Но это всё, честно говоря, не важно, потому что мы знаем, что будет потом — Шольц вернется домой в Потсдам, ляжет в свою криокамеру, доведет свой пульс до пульса улитки и станет обычным скучным Шольцем, к которому мы привыкли. Как сделал сразу после выигранных выборов и речи о Zeitenwende. А через пару лет, когда мы перестанем за ним следить, снова что-то отчебучит, и мы такие: «Дед, алё, ни фига себе!» Я, как вы поняли, готов сказать эту фразу уже сейчас — во всяком случае, именно версия Шольца о том, что Линднер виноват в падении «светофора», кажется, побеждает, — а она не бесспорная.
