Вопрос, который всех волнует в практическом ключе – возможно ли снова “историческое зависание”? Может ли путинский режим продемонстрировать стабильность, сопоставимую с советским проектом большевиков? Тому вроде тоже как с первых дней предсказывали полный крах, и так оно все, в конце концов, и случилось, но только 70 лет спустя, испортив жизнь трех поколений. Ну, или совсем трэшевые примеры, вроде Китая и Северной Кореи, где “виснет” вот уже как те же 70 лет, и конца-края этому не видно. Достоверно на этот вопрос на самом деле ответить нельзя. Как говорится, все возможно, и исключить «зависание» в принципе не получится. Но вероятности взвесить можно. Для этого полезно сравнить потенциал двух версий русского большевизма: интернационал-большевизма начала XX века и национал-большевизма начала XXI века. И в том, и в другом случае мы имеем дело с довольно малочисленными сектами, овладевшими государственной машиной, и с помощью аппаратов физического и идеологического принуждения подчинившими себе общество. И там, и там речь идет о достаточно малочисленных (до 3 тысяч человек поначалу) сообществах, возможность захвата власти которыми рассматривалась скептически до того, как это случилось, и которым предрекали неминуемый крах после того, как это случилось. В обоих случаях ожидания не подтвердились, но на этом, пожалуй, сходство пока заканчивается. Различна уже сама природа сообществ. Сто лет назад речь шла о группе полурелигиозных фанатиков, преданных идее (как выяснилось впоследствии – ложной), которая по мере продвижения к власти приобрела «вторичные» признаки организованного преступного сообщества. Сто лет спустя речь шла уже об организованном преступном сообществе, которое по мере продвижения во власть приобрело вторичные идеологические признаки и стало напоминать группу религиозных фанатиков. Дорога, в принципе, одна, но направления движения разные. Это обусловило два главных различия между интернационал-большевизмом и национал-большевизмом, которые могут в будущем сказаться на их способности к длительному выживанию. Во-первых, они соотносятся между собой как солнце и луна. Большевизм в своей первой итерации был изначально и непосредственно идеологическим феноменом, то есть сам был генератором идеологической матрицы. Он сошел «на нет» по мере выгорания внутренней энергии по тому же алгоритму, по которому гаснут остывающие звезды. Большевизм второй итерации изначально не был идеологическим феноменом вовсе, он им стал в процессе эволюции, подпитываясь от генератора на аутсорсинге. Источник идеологической матрицы – не в нем самом, и отношения с этим источником непростые. Например, сейчас один из генераторов сидит в СИЗО. Нынешние национал-большевики у власти светят отраженным светом, поэтому нет гарантии, что при переподключении (например, при смене головного блока системы) не произойдет потеря сигнала. Во-вторых, и это важнее, интернационал-большевизм был модернизационной идеологией, и поэтому, несмотря на свою радикальность, совпадал с общим вектором исторического развития Россия, и, кстати, именно поэтому очень долго пользовался реальной поддержкой нерадикального большинства. Как раз тогда, когда большинство разочаровалось в модернизационном потенциале интернационал-большевизма, он утратил реальную опору в массах. Национал-большевизм, напротив, антимодернизационный, его идеал устремлен в давно отстрелянное, как отработавшая своё ступень ракеты, прошлое. Этот идеологический вектор не совпадает с общим вектором исторического развития, а противоречит ему. Какое-то время плыть против течения можно, однако для этого нужен внешний источник энергии. Иначе элементарная сила сопротивления истории утопит эту баржу. Собственно, в этом и вывод. Режим сможет «зависнуть» только в одном случае: если полностью сядет на китайские батарейки и будет подпитываться из Пекина. К этому вроде все и идет, но непонятно, успеет ли прийти.