Чтобы обладать высшим благом нужно 1) чтобы было благоустройство во всем народе; – для того, чтобы было благоустройство во всем народе, нужно 2) чтобы было благоустройство в семье. Для того, чтобы было благоустройство в семье, нужно 3) чтобы было благоустройство в самом себе. Для того, чтобы было благоустройство в самом себе, нужно 4) чтобы сердце было исправлено. («Ибо где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше»). Для того, чтобы сердце было исправлено, нужна 5) сознательность мысли. Для того, чтобы была сознательность мысли, нужна 6) высшая степень знания. Для того, чтобы было знание, 7) нужно изучение самого себя.
Мужчина может всегда иметь женщину и всегда может воздерживаться; женщина же (особенно, познавшая мужа) с гораздо большим трудом может воздерживаться тогда, когда может иметь общение, что с ней бывает в 2 года раз. – И потому если уж кто может требовать удовлетворения, то никак не мужчина, а женщина.
Оборванный до последней степени нестарый человек в ботинках. Спросил, кто? Был газетчик, сослан за «распространение нелегальной литературы». – Пьете? – Пил немного. – Просит книжек. – Грамотный? – Как же. – Я дам посмирнее каких, а то опасно. – Я не боюсь. – Да, я думаю, вам тюрьма не страшна. – Чего страшного мне. Лучше в тюрьме, чем так. – Да, жалко вас. Сколько пострадало за революцию. А ведь ясно, что ничего нельзя было сделать. Говорю, что обыкновенно: что в самом народе, в нравственно религиозной жизни, в отказе от участия в насилии, в солдатстве. Всё в самом себе. А силой не возьмешь. – Не теперь, так после когда-нибудь. – Нет, не равны силы. Там миллиарды денег, миллионы войск, а у вас что? Победит одно: нравственно религиозная жизнь. – Да, это так. Бранят, бранят правительство и богачей, а сами только о том и думают, как бы побольше схапать, где и как попало. – Вот то-то, говорю я. А как жалко мне вас. Вдруг отвернулся, закрыл глаза рваным рукавом и зарыдал и долго не мог повернуться ко мне. Пока говорил об общем, он был спокоен, осуждал, рассуждал. Но как только он почувствовал сострадание к себе, он сознал себя, какой был и что теперь, и не выдержал.
Я вспомнил, как я играл в карты, выигрывал деньги, и как я смотрел на них, как на естественное, законное средство наслаждений. – И тени сомнения не было. И я любил их. Деньги были для меня тогда нечто основное. За ним ничего не было. Так теперь многие смотрят.
Ироничные наблюдения за миром, любовь к бабочкам, культовые нимфетки, литературные эксперименты, страсть к шахматам и глубокая связь с искусством из писем и заметок Владимира Владимировича Набокова.
Под ногами морозная твердая земля, кругом огромные деревья, над головой пасмурное небо, тело свое чувствую, чувствую боль головы, занят мыслями о «Воскресении», а между тем я знаю, чувствую всем существом, что и крепкая морозная земля, и деревья, и небо, и мое тело, и мои мысли – что всё это только произведение моих пяти чувств, мое представление – мир, построенный мной, потому что таково мое отделение от мира, какое есть. И что стоит мне умереть и всё это не исчезнет, но видоизменится, как бывают превращения в театрах: из кустов, камней сделаются дворцы, башни и т. п. Смерть есть не что иное, как такое превращение, зависящее от другой отдельности от мира, другой личности: то я себя, свое тело с своими чувствами считаю собою, а то совсем иное выделится в меня. И тогда весь мир станет другим. Ведь мир такой, а не иной только потому, что я считаю собой то, а не другое.
Стремление к справедливости ни к чему не приводит, кроме как к несчастию и разочарованию того, кто стремится, и к погибели его, и к продолжению борьбы; стремление к самоотречению приводит того, кто стремится, к высшему духовному благу и уменьшает напряжение борьбы (покорностью) и заражает примером.
Думал о том, что если служить людям писанием, то одно, на что я имею право, что должен делать, это – обличать богатых в их неправде и открывать бедным обман, в котором их держат.