Пыльный пол камеры скрипел под пальцами Теодора, когда он полз к единственному источнику света — узкой щели в стене. Он дрожал, то ли от холода, то ли от боли, которую он уже давно перестал различать. Глубокие царапины покрывали его руки, и кровь засохла коркой на виске, где его ударили во время последнего допроса. Теодор закрывал глаза и видел лица мучителей, но теперь к ним добавилось ещё одно — его собственное. Он услышал тихий, почти насмешливый голос позади себя. — как же жалко выглядят, твои попытки на жизнь. Теодор оглянулся. В углу камеры, прямо на грязной земле, сидел он сам. Только взгляд был чужим, горящим, словно безумие вырвалось наружу. Его двойник улыбался, склонив голову набок, будто пытался лучше разглядеть настоящего Теодора. — У меня хотя бы есть смысл жить, — хрипло сказал Теодор, отвернувшись. — А вот ты… ты просто мираж. Тебя нет. Смех раздался негромко, будто кто-то прошептал его прямо у него за спиной. Теодор напрягся, но не повернулся. — Ну как нет? — двойник встал и, легко ступая, приблизился. — Я же стою перед тобой. Его босые ноги не издавали звуков, а шаги казались странно нечеловеческими, нереальными. Теодор почувствовал, как холодное дыхание коснулось его затылка. — Ты потерял себя, Теодор, — шепнул двойник, его голос звучал теперь более мягко, почти утешающе. — Мы — одно. Ты думаешь, что я уйду? Нет. Я — это ты, сломанный. Пропитанный болью. И я никуда не уйду. — Замолчи, — прорычал Теодор, сжав кулаки так сильно, что ногти врезались в ладони. — Ты не настоящий. — А если ты ошибаешься? — голос прозвучал прямо у его уха. — Может быть, ты это я. А я это ты. Может, ты тот, кто потерян? Кто больше не понимает, где реальность, а где… Двойник засмеялся, отступая назад. Смех эхом отражался от каменных стен, и Теодор почувствовал, как на его глаза наворачиваются слёзы. — Хватит, — прошептал он, зажимая уши руками. — Хватит! — Хватит? — голос был всё ближе, но теперь шёл со всех сторон одновременно. — Не получится. Тебя уже нет, Теодор. Ты — я, и это всё, что осталось. Теодор в отчаянии ударил кулаком по стене, а потом ещё раз и ещё, пока его собственная кровь не окрасила камни. Но двойник не исчезал. Он просто стоял и смотрел, с той же кривой, злой улыбкой. — Мы оба здесь умрём, Теодор, — повторил он тихо, как приговор. #𝐩𝐨𝐬𝐭 #𝐜𝐨𝐧𝐧𝐞𝐜𝐭