Что вообще в современном мире Россия может предложить? Что она несет в культурном и экономическом плане? Рассуждаем в большом интервью Бизнес-Онлайн. Очевидно, что организаторы СВО надеялись на блицкриг. Однако операция затянулась. Об этом говорится все чаще. - У вас есть представление, как долго мы можем жить в ситуации фактически военного времени? Я бы хотел отметить, что мы как раз не живем в ситуации военного времени. Дело в том, что политика Путина всегда опиралась на демобилизованное население. Это было основным фактором путинской политики 20 лет. Люди демобилизованы не только в военном смысле, но и в гражданском. Они минимально участвуют в политической жизни. То есть тяжело было бы сейчас опереться на население. Это в лучшем случае диванные войска, которым патриотизм поставляют на дом через телевизор и чья задача только испытывать эмоции и поддерживать власть через соцопросы, когда звонит ВЦИОМ или ФОМ. Конечно, военного времени нет. Наоборот, я бы зафиксировал, что мы сегодня живем в ситуации прострации. С одной стороны, вроде бы ожидается, что должен прилететь какой-то удар. Мы же понимаем, что запасы на складах опустеют, цены вырастут, и готовимся к этому морально. Но люди продолжают ходить в рестораны, ездить в отпуска, покупать бытовую технику, машины и так далее. Нет всеобщей мобилизации, нет попытки по законам военного времени ввести какие-то ограничения. Единственное, завязалась дискуссия по отмене выборов, и то с этим целая история. Но речь не идет о том, что надо что-то экспроприировать, перевести на военные рельсы, как предлагает Квачков в своем манифесте, в котором нарисована картина классического военного времени. Нам же как раз не объявляли ни окончательных задач, ни этапов спецоперации. Поэтому о том, затянулась она или нет, можно только гадать. Мы же видели, что российские войска сначала подошли к Киеву, потом ушли от него, покинули Чернигов, Сумы. Есть озвученные президентом цели. Есть позиция условного гуманизма, что войска РФ не воюют, а освобождают территории, поэтому им требуется избежать жертв мирного населения. Что не очень-то удается. И есть призыв действовать, как в Альбигойском походе при взятии Безье (сражение при французском городе Безье в 1209 году в рамках Альбигойского крестового похода, который католическая церковь объявила против ереси катаров, — прим. ред.). «Бог сам найдет праведников, поэтому убивайте всех». Но такая точка зрения не поддерживается. Поэтому, возможно, и слава богу, что все затягивается и не переходит в такую стадию, как это происходило у американцев в Сербии или каких-то других странах, где все было пожестче. Но действительно возникает вопрос, что дальше. Разряженность отмечают и лидеры переговорного процесса из-за границы. Тот же президент Франции Эмманюэль Макрон. Если раньше были какие-то четкие цели, то сейчас они размылись. А если четких целей нет, может быть, надо зафиксировать успехи, посчитать убытки и прийти к более важным вещам. То есть к вопросу о завершении спецоперации и каким-то переговорам.