В общем, мы в Бейруте. В первую ночь некоторые члены нашей доблестной компании чуть не сорвались с пирса в моря, чуть не полетели с крыши дома, чуть не стырили чехол с тачки и кидались металлическими заграждениями. Так сильно мы офигели от этого пёстрого города. Если кто-то говорит, что Берлин – это город контрастов, то, эй гайз, вы просто не бывали в Бейруте. Здесь тропические курортные сады в Американском Институте граничат с расстреленным небоскрёбом. В полуразрешенном домике может на втором этаже жить семья (в окнах горит свет) или работать ночной магазин. Здесь в католическую Пасху по всему городу из мечети громко поют муэдзины. Никто не пользуется навигаторами, спокойно гоняют на красный, едят орехи, фрукты и овощи. Море бьётся волнами о скалы, всё цветёт и пахнет. Самый тусовый район, ребят, внимание, называется – Джамазинг! А военные с ружьями наперевес улыбаются, когда узнают, что мы из России. По музыке – всюду играет местная и египетская эстрада. Жутко перкуссионная и нескончаемо красивая. Хип-хопа почти нет (ну и слава Богу!). Техно есть и даже хаус есть – мы ещё просто не дошли. Экспериментальная музыка тоже зацветает. Фестивалю Irtijal (в переводе – «Импровизация») уже 18 лет – ка признался один из оргов Мазен Кербай, мол ура, мы сделали это – к нам наконец-то заехали русские (а нам-то каково). Впервые за свою историю фест разделили на 2 смысловые части, которые размазали на 2 недели – первая часть академическо-джазовая, с примесью современного искусства и танца. Вторая, что пройдет в большом пространстве на следующей неделе – отдана большим роковым составам. Итак, вчера был первый фестивальный день. Он состоялся в пространстве театра Metro Al Madina в центре города. Это место расположено в подвале многоэтажного жилого дома, вывесок нет, рядом куча кафе и рестиков. Мы остановились у его предполагаемого входа и к нам почти тут же подбежал чувак – на даже слишком идеальном английском он пригласил нас на ночную пати с нойзухой и экспериментальщиной, что состоится 7 апреля. Увидев нашу восторженную реакцию, он возликовал, поблагодарил нас и погнал на фест. И мы следом за ним. Спустившись вниз, мы столкнулись с толпой людей, курящих в фойе. Следом – бар и стойка со всей информацией, мерчем, дисками и кассетами. По фойе бродит и здороваются с нами Майкл Зеранг, глушит вискарь Аксель Дёрнер, дэнсит Джон Эдвардс и суетятся орги – Мазен Кербай, Шариф Сэхнау и Раед Яссин. Программка феста отпечатана на глянцевой бумаге. Текстовая навигация по локациям и артистам – гениальная – начиная от вступительного слова, заканчивая финальными кредитсами. Пропустив по бутылочке пивка, мы потянулись внутрь – а он как раз открылся. Сидячий зал театра рассчитан на 150 человек. Он амфитеатром спускается вниз. А дальше – невысокая затемнённая сцена. Ровно в назначенное время на неё выскочил Мазен Кербай и быстренько рассказал про сам фестиваль и про сегодняшний день в частности. Много шутил про местных ребят – дуэт Stress\Distress, зал громко смеялся и присвистывл. Открывал фестиваль немецкий гитарист Клаус Бёссер-Феррари. Он сел настул, скоррелировался с единственным софитом… и началось. Его акустическая гитара была хорошенько запримочена так, что было слышно любое её движение. Клаус таскал её струнам по коленке, она металлически ревела, когда он играл боем, или же тихо резонировала, когда он совсем до неё не касался. За свой 20ти минутный сед Бёссер-Феррари, пожалуй, не разу не повторился – он использовал гитару и как перкуссию, и как настоящий фолк-инструмент, и пел в её корпус и закончил с того, с чего начал – струнами по коленке. Роскошно!