как нетрудно догадаться, но первое место среди самых эмоционально нестабильных пар занимают Саймон и Алеста, являющиеся просто эталоном абьюзивных отношений. их первая встреча состоялась на похоронах, и они попрощались после очень странного диалога, который не даст Саймону покоя до их следующей, совершенно незапланированной встречи. и снова странные обстоятельства, не совсем понятные разговоры, и Саймон очарован Алестой. ища возможность стать ее возлюбленным, Саймон станет секс-партнером. унизительно. все его попытки осложнить их отношения были безуспешны. Алеста тоже была великолепна, она постоянно уходила и возвращалась, когда хотела, доводя Саймона до нервного истощения. каждая их встреча после долгой разлуки сопровождалась сильными ссорами: они били друг друга, изменяли и так далее по новому кругу. все закончилось, когда Саймон чуть не покончил с собой, а Алеста наконец смирилась со своей неизбежной судьбой. спустя пять долгих лет она выходит за него замуж, и вместе они вырастят прекрасную дочь, что не скажешь, что в прошлом они чуть не убили друг друга.
этот прекрасный топ открывается парой Филиппа и Сью из фанфика "Беверли-Хиллз", на которых я забила хуй, и хуй я вернусь к ним в ближайшем будущем. они занимают шестое место, став просто ангелочками в отличие от других пар. несмотря на то, что Сью едва исполнился 21 год, когда ей пришлось бросить университет во имя мечты в Голливуде, она одна из самых адекватных женщин в этом списке. даже более адекватная, чем ее возлюбленный Филипп. удивительно, но, несмотря на все глупые и нелогичные поступки, которые совершает Филипп, он далеко не самый худший и заслуживает звездочки за хорошее поведение. эта пара попала в этот топ только потому, что к концу фанфика Филипп сходит с ума в попытке вернуть Сью, но это уже другой разговор.
пара Киган и Дафне немного выше, заняв пятое место. сложно что-либо сказать о них, но то, что они стоят друг друга, это точно. любовь Кигана всегда драматизируется, а его постоянные сомнения в искренности своих чувств делают его еще большим кретином. а Дафне, в свою очередь, становясь равной Алесте, теряет свои личностные качества, что создает конфликты с самой собой. в дуэте они заняты сарказмом, унижением и подставой друг друга, но из-за того, что они оба просто робкие придурки, они занимают только пятое место. более того, они прекрасно дополняют друг друга, и чрезмерная самоуверенность Кигана действует на Дафне, тем самым раскрывая ее истинную романтическую натуру.
четвертое место занимают Прайс и его малолетка по имени Дороти. Дороти всю жизнь прожила со своим дедушкой, который был известным полиглотом: дедушка любил, баловал, ни в чем не отказывал, растил внучку в совершенно тепличных условиях. но счастье длилось недолго, и после смерти дедушки она была вынуждена переехать в родительский дом, столкнуться с тяжелым отношением собственных родителей и снова познакомиться еще с тремя сестрами. лишившись всех своих плюшек, Дороти с ранних лет наверстывала любовь своих родителей в объятиях мужчин, продавая себя за мимолетное внимание похотливых стариков. сказать, насколько сильно это повредило ее и без того расшатанную психику, значит не сказать ничего. так продолжалось много лет, пока Дороти не встретила замечательного мужчину, такого как Прайс, который доказал ей, что ее можно любить не только за ее тело. однако это не спасло его от ее постоянных истерик, невыносимых капризов и как детского поведения, так и детской логики. но Прайс более чем хорошо справляется с её характером, как и подобает настоящему мужчине. да, они сложные, но ни в коем случае не токсичные.
третье место присуждается паре Владимира и Розмари. их история начинается с того, что Владимир встречает девушку, внешне очень похожую на его младшую сестру, которая трагически погибла у него на руках. это закончилось бы, не успев начаться, если бы Розмари не приползла к его ногам, умоляя отпустить ее брата. они были связаны нитями судьбы, сами того не подозревая, и Владимир только укрепил эту связь, заперев ее в своей золотой клетке в обмен на освобождение ее брата. Владимир вывалил столько дерьма на бедную голову Розмари, но она только закалила свой характер, став равной такому мужчине, как Владимир. рна заслуживала его любви, но сможет ли он ее получить? это история любви, полная боли и мести, которая возникла из враждебности.
честно говоря, не хотела так сильно усложнять жизнь этой паре, потому что Эбигейл – просто самый замечательный человек, который достоин всего мира, но почему-то с Кенигом. борясь с собственными демонами, которые преследуют его с детства, Кениг всегда выбирает себя. он эгоистичен, высокомерен, и с ним очень трудно построить какие-либо отношения, ибо он всегда ставит работу на первое место, в то время как Эбигейл – его полная противоположность. между ними огромная пропасть, которую они заполняют по-разному, но даже в тот момент, когда они наконец воссоединятся, им предстоит много работать друг над другом. им придется снова научиться любить и уважать друг друга, но все равно в их отношениях Эбигейл будет жертвовать всем во имя любви, что делает их невыносимой парой.
топ эмоционально неустойчивых пар, которых можно и нужно изолировать от общества. поскольку Агнес не отличается нежностью к собственным персонажам, все они – эксперименты (scp), от того нельзя ожидать здоровых отношений. серьезно.
«— Не смей, мать твою, уходить от меня, — прорычал он, рванувшись вперед и грубо схватив ее за руку. Саймон дернул ее обратно к себе, его хватка была такой крепкой, что оставляла синяки.
— Ты не можешь просто уйти, когда все становится плохо. Ты не можешь убежать от этого, от нас.
Он прижал ее к своему телу, одной рукой сжимая ее волосы, а другой собственнически сжимая ее бедро. Дыхание Саймона стало резким, сердце колотилось от смеси гнева и желания. Он хотел встряхнуть ее, заставить понять, как сильно она причиняет ему боль, но он знал, что это только оттолкнет ее еще дальше.
Рука Саймона скользнула вниз по ее спине, схватив подол ее платья и слегка приподняв его. Он прижался к ней своим телом, давая ей почувствовать доказательство своего желания.
— Если ты хочешь меня, то, черт возьми, возьми меня, — прошептал он, его голос был низким и грубым от желания.
— Но если ты просто собираешься продолжать бежать, то отпусти меня. Не продолжай тянуть меня за собой, заставляя надеяться на то, чего никогда не будет.»
Дом никогда не был для нее безопасным местом. Первым воспоминанием, которое всплыло в ее памяти, была золотая осень и то, как она стояла перед дверью, пытаясь успокоить себя словами: «Еще один день, еще одно завтра. Просто наберись терпения, и ты от них избавишься». Она назвала свою мать жестокой ведьмой, а потом зашла домой с дрожащими руками.
Ее дом был маленьким: две спальни, до боли маленькая кухня, старая печь и никакой ванной. Даже пятнадцать лет спустя эта картина никак не меняется. Ее комната была самой большой, и то только потому, что в ней было очень холодно, а зимой потолок всегда промерзал, образуя дома снежное небо. Она до сих пор помнит, в какой тошнотворно-зеленый цвет была выкрашена ее комната, а в ней был только старый платяной шкаф, который маленькая Агнес использовала как игрушку, ибо все ее вещи едва занимали одну несчастную полку. Шкаф был изуродован ее детскими рисунками и надписью «мусор», которую, как выяснилось совсем недавно, она написала неправильно. А еще там есть панцирная кровать, железные сетки которой давно проржавели и полностью порвались посередине, вызывая адскую боль в боку, когда она спала. Зимой старые окна тоже покрывались льдом, и все ее книги лежали на грязном подоконнике. Там же она делала уроки.
Агнес отчетливо помнит, как мать загнала ее в эту зеленую комнату, подальше, чтобы соседи не услышали ее криков. Невозможно сосчитать, сколько раз эти стены покрывались темной плесенью, проглатывая ее мольбы о прекращении, о прощении. Но один из немногих случаев, которые остались в ее ненадежной памяти, - это то, как мать обманом увела ее из школы, поставила посреди комнаты высокий стульчик и села на него, а в руках у нее кочерга. Улыбка исчезла с лица девочки, когда она посмотрела в темные глаза своей матери.
«Раздевайся» – ее слова звучат как выговор.
Мать снова и снова била ее кочергой по ноге, так что маленькая Агнес боялась услышать, как сломается злополучный металл. Ее лицо было залито собственными слезами, она ползла по ногам матери, чтобы та не убила ее, но она даже не понимает, в чем провинилась на этот раз.
«Зачем ты рассказала о нем учительнице?» – ее крики сопровождались безжалостными ударами металла по ноге.
И тут маленькая Агнес вспоминает, как вчера вечером к ним пришла мать одноклассника и рассказала, как отец избил его до синяков на лице. Она сидела на полу и играла со своими братьями, и испуганное лицо матери запечатлелось в ее детском сознании. А на следующее утро учительница спрашивает свой класс, почему тот мальчик не пришел.
«Я просто хотела помочь, мне было жаль его» – взмолилась Агнес. С детства она знала, что ни один ответ не будет правильным: ни правда, ни даже ложь. Но кто же знал, что детский альтруизм принесет столько боли?
«Хотела помочь, хотела спасти? А тебя кто спасёт?» – мать кричала так, словно была не в своем уме. Ей просто было стыдно, что ее ребенок такой.
Удары металлом в тот день посыпались на нее как снег на голову. Она била везде, оставляя такие невероятные следы, что один взгляд на хрупкое детское тело сопровождался тупой болью. Она била везде, но не по лицу. Она боялась своего мужа, боялась осуждения других людей, но не за жизнь своего ребенка. Она била, и била, и била, пока Агнес не перестала чувствовать боль в ногах, пока ее нечеловеческие крики не сменились хрипотцой. Затем мать, наконец, оставила ее посреди комнаты. Агнес не могла дышать, потому что ее мозг не мог справиться с этим.
На следующий день она не пошла в школу, как и в последующие недели. Но никто ее не спрашивал, никто не искал. Она гнила на своей кровати, бездумно уставившись в потолок, покрытый снежными узорами.
Когда партия в восемьсот человек входила в «баню», дверь плотно закрывалась. В пристройке работала машина, вырабатывающая удушающий газ. Выработанный газ поступал в баллоны, из них по шлангам — в помещение. Обычно через пятнадцать минут все находившиеся в камере были задушены. Окон в здании не было. Только сверху было стеклянное окошечко, и немец, которого в лагере называли «банщиком», следил через него, закончен ли процесс умерщвления. По его сигналу прекращалась подача газа, пол механически раздвигался, и трупы падали вниз. В подвале находились вагонетки, и группа обречённых складывала на них трупы казнённых. Вагонетки вывозились из подвала в лес. Там был вырыт огромный ров, в который сбрасывались трупы. Люди, занимавшиеся складыванием и перевозкой трупов, периодически расстреливались.
