— «Время для казни! Но... вот незадача, у всех по одному голосу. Это значит... — голос замолчал, мурашки побежали по телу в ожидании — Вы все будете исключены!»
Кровь в жилах замерла. Снова гробовая тишина и взгляды напуганных учеников.
— «Но! Мы вам решили дать шанс. Если в течение пяти минут хотя бы десять игроков проголосуют за одного человека, то казнён будет только один. Удачи. Время пошло.»
Чан опустился на колени и, запустив руки в волосы, начал их рвать, отчаянно крича. Никто не мог проронить ни слова, а время шло, таймер тикал, как механические часы. Тик-так, тик-так, тик-так.
Сынмин сидел в углу. Он был словно в другой вселенной, всё было как в тумане. Слышалось собственное сердцебиение и тихое дыхание напуганного Чонина, который сидел, прижав к себе колени. Сынмин, посмотрев на экран телефона, взглянул на свою роль. Мафия №6.
Ким встал со своего места и провёл взглядом по всему залу. Одноклассники были напуганы. Ну как же тут не испугаться, если говорят, что застрелят.
— Ребят...
Послышался голос Сынмина, разрушая тишину. Все инстинктивно повернулись к нему, а он лишь показал экран своего телефона.
— Я Мафия. Голосуйте за меня.
И опять тишина. Чан поднял голову и посмотрел на Сынмина почти с агрессией.
— Ты с ума сошёл?
Вдруг Кима кто-то схватил за воротник и начал сильно трясти. Чонин.
— Ты с головой не дружишь, Ким Сынмин?! Что ты несёшь?
— Блин, если вы не проголосуете, то мы все умрём, к чёрту!
Сынмин оттолкнул младшего. Он поднял мобильник и проголосовал за себя.
— Он прав, я не собираюсь умирать.
Рюджин встала и проголосовала. А за ней и Тэхён.
— Прости, Сынмин.
Сказал Юнги и тоже нажал на кнопку. Оставалось две минуты. Так Сынмин собрал на себе 13 голосов, все смотрели на него с сожалением. Правда ведь никому не стоит доверять.
— «Ким Сынмин, который набрал больше всех голосов, будет казнён. У него есть минута на последние слова.»
Ким прошёлся взглядом по всем лицам и зацепился за Чана. Тот стоял, смотря на него с отчаянием.
— Чан, ты не вини себя, это не твой выбор. Ты совсем не виноват. Я сам этого захотел, — взгляд его упал на Чонина, который сидел и плакал. Было больно смотреть. Хотелось подойти, утешить и сказать, что всё будет хорошо. — Но у меня есть последняя просьба, — Ким снова взглянул на Чана. — Присмотри за Чонином, я же знаю, он не справится. Ему нужен глаз да глаз. Посмотри, он как потерянный котёнок...
Чонин поднял глаза и посмотрел. Сердце Сынмина учащенно забилось от осознания, что это их последний разговор. Самый последний.
— Чонин-а... Прости, прости меня за всё, ладно? Прости, что оставляю тебя одного здесь... прости, — по глазам потекли слёзы горя. — Прости, что не сказал раньше, как я сильно люблю тебя, очень люблю...
Выстрел. И всё. Конец. Конец их истории, хотя она и не успела начаться.
— «Ким Сынмин был одним из мафий.»
Чонин на четвереньках подполз к лежащему телу. Глаза прикрыты, а на щеках слёзы, впитавшие в себя столько боли, сколько могло вместиться в сердце. Но... на губах Сынмина застыла улыбка.
— Ты же обещал, что всё будет хорошо... Сынмин, ты же обещал... Ты обещал... Так почему ты сейчас... сейчас лежишь тут, Сынмин? Пожалуйста...
Чонин упал на грудь мёртвого и сжал его толстовку, испачканную кровью и слезами. Он громко плакал, кричал имя Сынмина, умоляя вернуться, но всё было тщетно. Сынмин теперь тоже мёртв.
Чан с трудом оттащил Яна от тела, обнял его и начал покачиваться, успокаивая и мягко гладя по волосам. На глазах Яна всё начало темнеть.
Джисон сидел неподалёку. Его взгляд не мог оторваться от мёртвого тела, а сознание отказывалось это принимать. Ким Сынмин мёртв.
— Я знаю, что тебе страшно. Мне тоже. Но мы должны держаться. Ничто не закончится, если мы не будем бороться.
Чонин тихо вздохнул, его сердце билось быстрее. Он знал, что эти слова не просто утешение. Сынмин искренне верил в то, что говорил. И как бы он ни пытался отгородиться от реальности, он чувствовал, как эта вера тянет его к себе.
— Я... не знаю, как будет дальше. Но с тобой мне легче.
Чонин почти неслышно произнес эти слова, боясь, что они могут звучать слишком уязвимо.
Сынмин улыбнулся, но эта улыбка была сдержанной, почти грустной.
— Мы пройдём через это вместе, — произнёс он, его голос был твёрдым, как никогда. — Ты не один, Чонин. Ты никогда не будешь один.
Чонин почувствовал, как его плечи немного расслабляются. Он закрыл глаза и позволил себе верить. В этот момент всё стало немного легче, хотя реальность оставалась такой же мрачной и опасной. Но с Сынмином рядом всё казалось более менее сносным.
— Пойдем к остальным? Ты же целый день не ел.
Сынмин взял запястье Чонина и потянул к выходу, медленно шагая.
— Ты сам-то поел?
— Сейчас вместе поедим не волнуйся.
-----
Ночь окутала всё вокруг, погружая во мрак. 22:40. Скоро голосование.
— Мы должны что-то придумать, чтобы найти выход. Мы итак потеряли целый день.
Чан был серьёзен. Лицо его мрачнело с каждой секундой.
— Но, что нам делать..?
Это женский голос. Джису.
— Нам нужно что-то предпринять. Чан прав, мы уже потратили целый день. —Хёнджин сидел, прислонившись к стене; на его коленях лежал мирно спящий Феликс. — И где Сонхун? Сынмин сказал, что приведёт Чонина, а Сонхуна не видно с самого утра.
В столовую вошёл Сынмин, а за ним и Чонин.
— Ребят, где порция Чонина? Он не ел целый день.
Чан лишь указал глазами нужное место.
— Эй, вы не видели Сонхуна? — спросил Хван. — Его нет с самого утра.
Сынмин лишь пожал плечами, садясь за стол.
22:53. Остался один час и семь минут до голосования. Никто не знал, что делать. Вдруг раздался выстрел где-то на улице.
— «Пак Сонхун нарушил правила и был исключен из игры.»
-----
Чон Хосок: мёртв. Был казнён. Син Юна: мертва. Была убита. Пак Чимин: мёртв. Был исключен из-за нарушения правил. Пак Сонхун: мёртв. Был исключен из-за нарушения правил.
-----
23:39. Осталось двадцать одна минута. В живых остались двадцать четыре из двадцати восьми.
— Ребят я... я понимаю, что вы все напуганы, но... но нам нужно что-то придумать, — Чан встал со своего места. — Предлагаю попробовать проголосовать по-другому.
— И что ты предлагаешь? — Феликс встал и посмотрел на Чана. — Валяй.
Чан лишь глубоко вздохнул. — Нас двадцать четыре и если мы проголосуем друг за друга, то у всех будет по одному голосу. Может, тогда никого не казнят.
— А если не выйдет? Если не получится, и всё пойдёт наперекосяк, то отвечать будешь ты?
Рюджин нервно кусала ногти.
— Если не получится, то в следующий раз можете проголосовать за меня.
— Думаю, нужно попробовать, недели просто сидеть, сложа руки. — сказала Черён.
23:45. Люди, что были в масках, пришли в столовую.
— «Попрошу выйти в актовый зал для голосования».
Все безвольно встали и пошагали в актовый зал. Джисон подошёл к Минхо и взял его за руку.
— Минхо, давай как в прошлый раз..? Проголосуем друг за друга?
Минхо посмотрел на руку Джисона и нежно ее сжал.
— Конечно, только не бойся, я рядом.
-----
23:57. Три минуты. Все выпили молоко и проголосовали по той стратегии, что предложил Чан. У каждого было по одному голосу. 23:59. Одна минута. Тишина была невыносимой для ушей. Были слышны лишь медленные шаги людей в масках и тихое дыхание учеников, что боялись выдавить из себя лишний звук. Время проходило и с каждым мгновением сердце всё больше уходило в пятки.
Застыла ночь, как в забытьи, И ни звука в её груди. Лишь тени бродят вдоль стены, И всё вокруг полно темны.
Шагнуть боишься — эхом страх Гулко звенит в твоих ушах. Но нету звука, пустота, Как будто мир ушёл с поста.
Ни шёпот ветра, ни движенья, Лишь давит тихое мгновенье. Весь мир замолк, и каждый вздох Становится в душе тревог.
Молчат стены, дыханье ломко, Взгляд опускают вниз глаза. И шёпот жуткий — он негромкий, Но как удар, что бьёт сердца.
Чей выбор станет чьей виной, Кто враг, а кто обманчив друг? На грани жизни, за чертой Нет места слабости вокруг.
Здесь выжить может только сталь, И разум, словно острый нож. Но страх, как липкая вуаль, Туманит мысли вновь и вновь.
Тускнеет свет, растёт тревога, И каждый в чём-то виноват. Игра не знает слов прощения — Она разделит всех подряд."
Джисон сидел на полу, прижав колени к груди. Его глаза метались между лицами других ребят. Среди них были те, кого он знал лично, и те, чьи имена даже не мог вспомнить. Где-то в углу замер Феликс. Он был так неподвижен, что напоминал статую.
Громкий голос, разрывающий эту гнетущую тишину, заставил всех вздрогнуть:
— Добро пожаловать в нашу игру.
Один из людей в маске шагнул вперёд. Его фигура выглядела пугающе из-за низко опущенного капюшона и блеска холодного металла в руках.
— Каждую ночь мафия будет решать, кто из вас отправится домой. Окончательно. А днём — ваша задача: найти виновного. Ошибётесь — жертвы будут увеличиваться.
---
Слова, будто удары молота, разбивали остатки спокойствия. Кто-то начал всхлипывать. Высокий парень – Чимин, сидевший ближе к двери, резко встал; его руки дрожали:
— Это всё бред! Вы не можете нас держать здесь! — Он сделал шаг к выходу. — Я ухожу!
— Не рекомендую, — спокойно проговорил человек в маске.
Но Чимин не остановился. Его шаги эхом отдавались по всему залу.
Выстрел разорвал воздух.
Джисон зажмурился, едва не вскрикнув. Когда он открыл глаза, перед ним лежало тело. Чимин был мёртв.
— «Пак Чимин нарушил правила и был исключен из игры.»
Крики и хаос захлестнули зал. Люди кричали, толкались; кто-то побежал к углам, словно надеясь найти укрытие.
— Тихо! — Голос человека в маске снова прогремел, и его слова вернули всех к жуткой реальности. — Мы предупредили. Здесь не место для героев.
-----
Учеников заставили вернуться в комнаты.
— Сынмин, мне страшно...
Чонин сидел у себя на кровати, прижав к себе ноги. Тело дрожало. Сынмин лишь молча подошёл, и, сев на кровать, обнял, крепко обнял. Его руки мягко зарывались в взъерошенные волосы, гладя их.
— Всё будет хорошо, я буду рядом, я никуда не уйду.
Чонин обнял в ответ. Объятия были тёплыми, успокаивающими, убаюкивающими. Тело ослабло, а дыхание стало ровным. Чонин заснул.
"Как вечерний свет, что плавно исчезает, Твои руки — как нежный шелк дождя. В них мир затихает, душа не страдает, И тянет меня в этот светлый край.
Тот запах горы, что в тумане тает, Тот звук, что уходит в тишине. В твоих объятиях время не сгорает, В них я теряюсь, становлюсь я иным."
-----
Чонин проснулся вечером, когда комната была погружена в полную тишину. Лишь слабый свет от тусклой лампы освещал его лицо. Он долго лежал, вглядываясь в потолок, пытаясь унять тревогу, что не покидала его с того момента, как они оказались здесь. Страх и неуверенность сковывали его, но в памяти всё ещё звучали слова Сынмина, что всё будет хорошо, что он не один.
Он повернулся на бок, но светлый силуэт Сынмина уже не был рядом. Он поднялся с кровати, стараясь не издавать лишних звуков, и осторожно подошёл к окну. Ночь за окном была густой и холодной, словно сама природа охраняла их от внешнего мира. Чонин невольно задумался о том, что будет дальше. Задал себе тот вопрос, который так долго откладывал: «Сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы всё это закончилось?»
Звук шагов прервал его размышления. Чонин резко обернулся. В дверном проёме стоял Сынмин, его глаза светились в темноте.
— Ты не спишь? — тихо спросил Сынмин, шагнув в комнату.
Чонин молча кивнул. Он даже не заметил, как его руки начали дрожать. Сынмин подошёл к нему, не требуя объяснений. В его присутствии было что-то успокаивающее, даже если всё вокруг наполняло воздух напряжением.
— Ты же сказал, что всё будет хорошо, — наконец произнёс Чонин, его голос почти срывался. — Но я не уверен, что я могу в это поверить.
Сынмин молчал некоторое время, а затем положил руку на плечо Чонина, сжато, но уверенно.
Там, где ночь глушит голоса, Где утро рвётся сквозь мрак, Жизнь, словно лёд, — режет глаза, Но в тишине слышен шаг.
Руки дрожат под грузом дней, Сердце — камень среди ветров. Впереди только пепел и тени, Позади — эхо старых оков.
Слезы глотать — горше воды, Боль не спросит, как дальше жить. Но в глубине шепчут мечты: "Ты не сдавайся, ты до полжен быть".
Ветер ломает, гнёт, но несёт, Сгибая время под сталь. И даже если рассвет не придёт, Ты будешь светом в этой печали.
Смотри — в руинах тлеет огонь, Он не сгорает, пока дышишь. И пусть мир жёсткий, как крепкий клён, Ты всё равно будешь выше.
-----
А ведь никто не знал, что всё так обернётся. Голова Джисона опускается на пол. Кровь, красная кровь. Крики и визги девочек заполнили зал своей громкой волной. Хан попятился назад, чуть ли не падая; мурашки окутали его с ног до головы. Намджун подбегает к неподвижному телу и трясёт, в попытках привести в чувства. Но сердце Хосока остановилось.
Чон Хосок. Умер 19.05.2024. Причина смерти: Пулевое ранение. Пуля попало прямо в сердце.
Звук падения тела, а за ним ещё, и ещё, и ещё. Время за полночь, а значит снотворное начало действовать. Перед глазами Джисона всё плывёт. Громкие голоса и крики одноклассников слышатся где-то на периферии. Глаза закрываются, а за этим следуют темнота и тишина.
"В пустой комнате звуки шагов, которые ты слышишь, но не можешь найти источник. Они становятся ближе, но никто не стоит рядом. Ты в ловушке между страхом и тем, что невозможно объяснить. Смерть"
-----
"Их история закончилась, не успев начаться."
— Чонин-а, ты долго тут будешь сидеть?
Сынмин подходит к Чонину, что сидел и что-то увлечённо читал. Он поставил рядом с ним коктейль, шоколадный, его любимый.
— Пока не дочитаю главу. Дома шумно, а тут можно спокойно почитать.
Сынмин перевернул обложку книги чтобы посмотреть название. "Лето в пионерском галстуке".
— И давно ты это читать начал? Просто... Это же... Ну как сказать..?
— Мне Чан недавно посоветовал. И... Поверь даже если оба персонажа парни книга всё равно очень интересная. Советую и тебе прочитать, — Чонин опустил глаза на коктейль что принёс Сынмин. — Спасибо, ты знаешь, чем можно меня подбодрить.
Сынмин наклонился ближе и посмотрел на Чонина, что увлечённо продолжил читать. — Знаешь... Ты, как пролог к самой удивительной истории, которая только начинается.
Чонин поднимает голову, смотря прямо в душу Сынмина. Во взгляде виднелось удивление — "Какую книгу мне прочитать, чтобы понять, как завоевать твоё сердце?" — единственное, о чём подумал Сынмин перед тем, как отстроиться и поменять тему разговора.
"Он улыбался, а я хранил тишину, потому что слова были слишком слабы, чтобы объяснить, как он был прекрасен в моих глазах."
-----
"Жизнь — словно река, то быстрая, то тихая, То искрится светом, то в пучинах дикая. Она дарит звёзды в ночной тишине, И дождем умывает наш путь на земле.
Жизнь — это утро, росою согретое, И вечер в закатах златом одетый. Это смех, это слёзы, борьба и покой, Это песни ветров над родной землёй"
— Джисон, ты меня слышишь?
Веки открываются, а тело автоматически поднимается с холодного пола. Вокруг так холодно, будто окна были открыты нараспашку.
— Ты напугал... Я думал, ты не дышишь.
— Так, это не сон..?
Единственное, что смог сказать Джисон. Минхо опустил взгляд и кивнул. Сердце забилось быстрее от осознания ситуации. Они с Хосоком не были близки, но... как принять тот факт, что его больше нет? Многие пришли в себя: кто-то плакал, кто-то истерично кричал, а кто-то паниковал. А дальше...
— «Сегодня ночью был убит мирный житель Син Юна».
Был убит мирный житель. Юна убита руками своих товарищей, которым она доверяла. И её больше нет. Два тела лежали рядом, покрытые белыми простынями, что были испачканы багровой кровью. Из двадцати восьми учеников остались в живых двадцать шесть.
"В плену загадок ночь застыла, Тускнеет свет в глазах людей. Чужая правда, чья-то сила Решает участь тех, кто здесь.
