Между тем я начал читать сборник Ольги Ларионовой — ничего не читал, кроме "Чакры Кентавра" и пары сиквелов, ну и ее дебютный рассказ "Киска", — и прочел "Леопарда с вершины Килиманджаро". Традиционно рад, что сейчас прочел. Потому что вряд ли я что-то понял бы в этом тексте, если бы прочел его подростком. Безумно красивый, изящнейше написанный, очень болезненный роман о любви и смерти. С глобальным фантастическим допущением, которое, разумеется, продумано и расписано, но все-таки остается где-то сбоку — как допущение. На деле "Леопард" — более чем камерная вещь, всё действие (за исключением нескольких страниц в начале и интермеццо в Париже, который нам толком и не показывают) происходит в двух локациях в Швейцарском заповеднике — которого пока что нет, но который появится потом, когда в этой истории будущего люди очистят экологию Европы и сюда вернутся. Допущение воистину глобальное. Герой, Рамон, провел 11 лет робинзоном в космосе, его товарищи погибли, сам он чудом выжил, дождался спасательной команды, его привезли на Землю — а она как-то изменилась. Люди ускорили темп жизни, люди боятся потерять время и упрекают друг друга в таковой потере. Хуже того, Рамона держат в неведении относительно перемен. Но довольно скоро всё выясняется: беспилотный, ведомый супер-ИИ звездолет "Овератор", вместо того чтобы полететь через подпространство к Тау Кита, слетал в будущее к той же Земле — и привез обратно базу данных, в которой были указаны годы смерти всего или почти всего населения Земли и ближнего космоса, которое пока что живо. Появилась возможность узнать год своей смерти. И многие решили это сделать. И, зная теперь, когда примерно они умрут, не теряют ни минуты. Работают. Любят. Дарят себя тем любимым, кто умрет раньше них. Если говорить об этом допущении, тут много к чему можно придраться. Начиная с того, почему год смерти известен, а день нет — базы данных обычно ведутся более точно. Хуже того, здесь все фаталисты — никто и не ставит вопрос, можно ли, зная будущее, его изменить. То есть — Рамон в какой-то момент ставит, но эмоционально, а не логически. Хотя в реале, случись такое, я думаю, точно нашлись бы люди, которые решили бы обмануть "судьбу". И наверняка нашлась бы парочка психов, которые сделали бы это самым простым способом — самоубились бы задолго до срока. Чего в принципе могло уже хватить, чтобы изменить ситуацию многих других. Но этого всего не происходит, потому что Ольгу Ларионову интересует не это. Она вообще пишет не фантастический текст, а книгу о любви. О довольно страшной любви: Рамон возвращается в надежде увидеть свою возлюбленную, Сану, и выясняет, что наступает ее последний год; и вот когда он решает отдать всего себя Сане, на сцене вдруг появляется 18-летняя Илль — и Рамон в ужасе понимает, что в нее влюбляется. Ситуация любовного треугольника сама по себе печальна среди искренних порядочных людей, а в таком виде — и подавно. Но, ясно, нет такого дна, которое не могло бы стать дверью на следующее. Рамон вообще оказывается многажды дурак — как и любой искренний порядочный мужчина, я думаю, по жизни, есть вещи, которых не избежать, — что ничуть не сказывается на симпатии к нему читателя в моем лице. Рамон — "я" книги — описан как герой сложный. Тут вообще все сложные. В плане вот мотивов и реакций. Обычно с тем и другим как-то так всё банально и вульгарно, что оэ, но не у Ольги Ларионовой. 👇