Как британцы и американцы перестали быть одним народом На протяжении полутора сотен лет жители Великобритании эмигрировали в Северную Америку, создавали там самоуправляемые общины, но это никак не мешало колонистам продолжать считать себя «англичанами». Даже когда в 1760-х гг. начался конфликт между колониями и Лондоном по поводу налогообложения, все аргументы колонистов вытекали из английской политической традиции. Колониальное общество было разделено, как и в метрополии, на «тори» и «вигов», а любимым автором последних являлся Алджернон Сидней – радикальный английский республиканец, казнённый Стюартами в 1683 г. В конце концов, автором главного памфлета американских «вигов» – «Здравого смысла» – стал уроженец Норфолка Томас Пейн, который впервые прибыл в Северную Америку в возрасте 37 лет перед самой революцией. Дважды – в октябре 1774 г. и в июле 1775 г. – Континентальные конгрессы отправляли верноподданнические петиции Георгу III с просьбой заступиться за североамериканских подданных и урезонить своих министров и парламент. Король не только проигнорировал оба прошения, но и послал в Северную Америку войска против бунтовщиков. Лишь после этого политический актив в Тринадцати колониях стал выступать за полную независимость. Но «перековка» мозгов шла тяжело. Историк Нил Фергюсон, например, обращает внимание, что когда в апреле 1775 г. Пол Ревир примчался в Лексингтон с сообщением о приближавшихся британских войсках, он кричал «Солдаты идут!», но не «Англичане идут!», потому что сами колонисты мнили себя ещё такими же англичанами. В конце концов, до 20% белого населения Тринадцати колоний так и не смогли переступить через присягу и остались верными королю, став «лоялистами». В некотором смысле американскую Войну за независимость можно считать дважды Гражданской войной – во-первых, как продолжение английской гражданки XVII в. между монархистами и республиканцами, а во-вторых, как первую собственно американскую гражданскую. Повернись история чуть по-другому, прояви король, кабинет министров и парламент чуть больше политического мастерства, гибкости и чуткости, и «американская нация», вероятно, возникла бы гораздо позже, но самое главное – осталась бы в составе империи, как это произошло с канадцами, австралийцами и новозеландцами. Но фарш обратно не провернёшь. Столь непохожие и вечно ссорящиеся между собой колонии – от Массачусетса до Джорджии – объединились перед лицом общего врага и впервые осознали себя отдельной от англичан политической общностью. Их «инаковость» была закреплена Войной за независимость. Внешние противники Британии не преминули воспользоваться этим расколом, и акушерами американской нации стали французы, испанцы и голландцы. Британии пришлось признать независимость бывших колоний в 1783 г. Несмотря на то, что между странами были установлены дипломатические отношения (тут можно посмотреть сцену из сериала «Джон Адамс», как Георг III впервые даёт аудиенцию послу США), вражда между «братскими народами» никуда не ушла. США и Великобритания ещё будут воевать в 1812/15 гг., конфликтовать в течение XIX в. из-за канадской границы, а в годы (второй) Гражданской войны Лондон будет склоняться к поддержке сепаратистов из КША. Даже в 1942 г. философ Исайя Берлин писал, что «антибританские настроения являются центральным элементом американской патриотической традиции, а англофобия служит доказательством ядрёного американизма». Напротив, для многих англичан американцы и спустя столетия оставались варварами и дикарями. По правилам элитного «Thursday Club», где в 1950-х гг. отрывался герцог Эдинбургский, каждый американский посетитель был обязан приписывать к своему имени в гостевой книге «Lost Colonial». И тем не менее американцы и англичане не стали извечными врагами. У них остались общий язык и общее происхождение, а при определённых исторических обстоятельствах они оказывались военными союзниками. Перестав быть одним народом и сохранив подспудную неприязнь друг к другу, две нации всё же устроились в этом мире и стали сотрудничать, когда им это было выгодно.