​​Великое выселение народов 1915 г. вошёл в историю как год «Великого отступления» Русской императорской армии. Будучи страной с менее организованной промышленностью, чем у её противников и союзников, Россия медленнее мобилизовывала экономику, и это неизбежно вело к более серьёзным перебоям со снабжением на фронте, чем у Германии и Австро-Венгрии (по крайней мере, по состоянию на 1915 г.). Вражеское наступление, начавшееся в мае, привело к тому, что к октябрю русские оставили Галицию, Волынь, Польшу, Литву, Курляндию и Западную Белоруссию. Одним из элементов драмы «Великого отступления» стало вынужденное переселение на Восток огромных масс гражданского населения. Пожалуй, такого числа беженцев Россия до этого не видела никогда. Согласно официальной переписи, проведённой благотворительным «Татьянинским комитетом» (назван в честь дочери Николая II), к 1917 г. беженцами являлись 3,2 млн. человек. Сам комитет признавал, что его данные неполны, и вынужденных переселенцев ещё больше. В исследовательской литературе (А. Н. Курцев, Е. З. Волков, П. Гартелл) число беженцев к лету 1917 г. колеблется между 5 и 7,4 млн. Термин «вынужденные переселенцы» включает в себя и тех, кто снялся с места относительно добровольно, не желая оказаться под немецкой оккупацией, и тех, кого царские власти насильно депортировали во внутренние районы империи. Основную массу последних составляли две конкретные этнические группы – немцы и евреи. Уже с осени 1914 г. военные власти, руководствуясь принципом «коллективной ответственности», принудительно выселяли с «прифронтовой полосы» сотни тысяч человек, относившихся к «неблагонадёжным этносам». И ладно бы дело касалось исключительно иностранных подданных (подобная практика была тогда «в норме» во всех воюющих странах). Депортации касались даже тех, кто формально находился в российском подданстве. Всю эту вакханалию обычно связывают с именами тогдашнего Верховного главнокомандующего Николая Николаевича и его начальника штаба Николая Янушкевича, хотя при их попустительстве самодурством и произволом занимались и более мелкие военные начальники на местах. Этнические чистки достигли пика весной – летом 1915 г. в самый разгар военных поражений. Разобраться, сколько человек в итоге были насильственно переселены, вряд ли возможно. Э. Лор, например, указывает цифру в 1 млн. В августе 1915 г. МВД фактически отменило более чем вековую «черту оседлости» для евреев-беженцев, разрешив последним селиться во всей империи за исключением обеих столиц и казачьих областей. На Кавказе выселению подверглись до 10 тыс. мусульман из Карсской и Батумской областей, граничивших с враждебной Турцией. Помимо депортаций, Николай Николаевич уже осенью 1914 г. ввёл практику брать еврейских заложников из числа местных жителей и казнить их в случае, если кого-либо из членов общины заподозрят в шпионаже или предательстве. Согласно закону, вышедшему в феврале 1915 г., немецкие колонисты, проживавшие в 150-вёрстной приграничной полосе Европейской России, в том числе и те, кто уже находился в российском подданстве, были обязаны как можно скорее продать всё своё недвижимое имущество и выселиться с мест традиционного проживания. В начале февраля 1917 г. аналогичные положения были распространены и на поволжских немцев. От экспроприаций и депортаций их спасла только Февральская революция. Одним словом, в свои последние годы Российская империя ступила на скользкую дорожку этнического национализма, который традиционно ей был не свойствен. Тем не менее справедливости ради всё же стоит иметь в виду, что немцы и евреи, значительную часть которых выселяли принудительно, составляли каждые лишь по 5% от общего числа беженцев. Львиная же доля – 55%, приходилась на русских, украинцев и белорусов. 15% составляли поляки, ещё 10% - латыши. До 85% беженцев в итоге осели в Европейской части России, хотя отдельные отчаянные добирались аж до Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока. Помощь беженцам оказывали как государство, выделившее около 600 млн. рублей, так и гражданское общество через сеть благотворительных организаций и землячеств.