Дисклеймер: Сейчас будет немножко шок-контент. Нет, серьезно. Если вы впечатлительны или являетесь моей мамой, пожалуйста, не читайте. Не буду расписывать, с чего все началось. Я вообще редко буду описывать свои триггеры, потому что опасаюсь перекрыться повторно. Достаточно будет сказать, что сводятся они практически всегда к ощущению покинутости и ненужности, обесцениванию себя и собственных достижений. Будем разбирать кейсы по существу, так сказать. Итак, триггер случился. Мозг отреагировал типичным для него действием - слезами. Однако я начала подозревать неладное и взялась за гитару. Механический перебор струн меня всегда успокаивал. Но чудовище внутри уже проснулось и начало расти. Помните, были такие игрушки, которые росли в воде? Вот у меня внутри такое вот. Росло-росло… и выросло. Не помню, как в моих руках оказался нож. Но экзекуция началась не сразу, я честно пыталась сквозь пелену гнева вспомнить, что надо делать. Я отбрасывала его в сторону несколько раз и пыталась абстрагироваться, переключиться, сосредотачивалась на дыхании, как учила О., старалась разложить ситуацию на составляющие и безоценочно все проанализировать, но ничего не получалось. Ярость была сильнее. Халк ломать. Мир выключился, остались лишь неоновые буквы: «Ты сломала свою жизнь». Не спрашивайте, как я пришла к таким неутешительным выводам, это просто так работает. Взмах крыла бабочки вызывает ураган. Вихрь бессилия, никчемности и неконтролируемой ярости. Раз сломала, мразь такая… То ты за это ответишь. Оговорюсь снова: я не хочу убивать себя. Я хочу жить, просто... не так. Я верю в то, что когда-нибудь научусь это контролировать, верю в терапию. Но в тот момент мне хотелось наказать себя так, как никогда. Заточенное лезвие ножа вошло прямо в запястье. Я метила в вену. Больно, но хотелось, чтобы было еще больнее. Обычно причины, по которой люди занимаются селфхармом, всего две – наказание себя либо попытка справиться с эмоциональной болью. Здесь же все смешалось. Я проводила ножом по одному и тому же месту снова и снова, наблюдая за обильными струйками крови, вытирая их об правую руку и об лицо, отчего соленые слезы попадали в порез, и он начинал нестерпимо жечь. Но меня это устраивало. Чем больнее – тем лучше. В какой-то момент я поняла, что кожа на запястье прорезана насквозь миллиметра на два-три. Кончиком ножа я поддела край и начала вглядываться внутрь. Слишком темно и… пусто? Все ушло, вся ярость, все-все. Я просто ковырялась краем ножа в ране с упорством медика-первокурсника, препарирующего чужое тело, пытаясь разглядеть, что там внутри. Внутри не было ничего, и мой воспаленный мозг это будоражило. Как это ничего? А где те же самые вены? Они же обычно так просвечивают, что на них дышать страшно, так где хоть что-нибудь? Это тело вообще настоящее? Вот так наступило то, о чем меня предупреждала О. Диссоциация. Защитный механизм, который включается, чтобы уберечь нас от травмирующих переживаний, сильных эмоций, с которыми нам не справиться. Человек начинает воспринимать происходящее так, будто оно происходит не с ним, а с кем-то посторонним. Вот и меня не стало. Остался кто-то другой. Студент-медик, с любопытством заглядывающий под кожу другого существа. Дальше я не помню ничего. Я очнулась у зеркала. Руки и лицо в крови. Пару минут я не могла пошевелиться, парализованная этим зрелищем. Поняла, что у меня очень мало времени. Почти весь этот запас я боролась с собой, потому что не могу и не умею просить о помощи. Но на исходе последней минуты все же взяла телефон и набрала О. «Простите… Кажется, мне нужна помощь…» #БортовойЖурнал