Немалая часть моего детства прошла в кабинете офтальмолога за разными аппаратами и тренажёрами. Лучше всего запомнился синоптофор. Две трубки с зеркалами и линзами, регулирующиеся под разными градусами, массивная подставка с рычажками, и самое интересное — парные стеклянные карточки. Мне чаще всего доставались с нарисованными силуэтами чайников, но вообще их много разных. У чайника на первой карточке был носик. У того, что на второй — ручка. Иногда вместо чайника были коты: один с ушами, другой с хвостом. Карточки вставлялись в разъёмы на аппарате, и изображения выводились в окуляры, куда надо было смотреть, уперев подбородок и лоб на пахнущие спиртом подставки. И вот тут начиналась работа. На картинки надо было не просто смотреть, а фокусировать взгляд так, чтобы получался только один чайник: и с носиком, и с ручкой. Или один кот со всеми частями тела. Смотришь на обе карточки сразу — получаешь одно полное изображение. Бинокулярное зрение восстанавливается. Я вспоминаю эти тренировки, когда сталкиваюсь с пограничным расщеплением (сплиттингом). Это когда один и тот же человек в разные моменты времени — либо хороший, либо плохой, без полутонов. Пока всё хорошо, он идеален. Один конфликт/недопонимание/отказ — и тумблер переключается на отвержение. Причём такое злобно-удовлетворённое, потому что «я же точно знала, что так хорошо не бывает». Звучит как херня, но в ней есть смысл: этот механизм «защищает» человека с ПРЛ от перегрева противоречивыми эмоциями и убивающей двусмысленности. Он приводит в подобие порядка эту невыносимо неоднозначную жизнь. Что у него под капотом: 🐇 Нестабильность «Я» При ПРЛ отношения с другими это в том числе способ компенсировать собственную размытую идентичность: в другом мы ищем подтверждение своей ценности и присутствия в мире. Если оно получено, другой воспринимается как источник безопасности. Если нет — как угроза существованию. 🐇 Дихотомическое мышление («черно-белое») Пограничной психике тяжело выдерживать мысль о том, что кто-то может быть одновременно хорошим и причинять боль. Вытеснение положительных сторон человека снижает эмоциональный дискомфорт. 🐇 Травма покинутости Этот страх при ПРЛ настолько глубок, что любая мелочь — задержка сообщения, непривычный тон, отсутствие внимания — может восприниматься как угроза. В такие моменты появляется «плохой» образ человека, который «готов тебя бросить». Психика пытается подготовиться к подвоху, чтобы заранее защититься от боли. Но за этим страхом стоит желание близости. 🐇 Реконструкция старой травмы Если в детстве важные фигуры были источником боли, то психика проецирует это ожидание на всех значимых людей. Этот процесс можно рассматривать как способ «закончить» историю: бессознательная часть ищет того, кто выдержит все эмоции, останется рядом и докажет, что страх покинутости был ошибочным. Но одновременно эта попытка возрождает всё те же конфликты из прошлого. 🐇 Эмоциональная дисрегуляция Всепоглощающие эмоции затмевают реальность. Когда человек делает что-то хорошее, это вызывает интенсивную благодарность и любовь. Когда он делает больно, негативные эмоции кажутся настолько сильными, что ни одно хорошее воспоминание не может их уравновесить. Что делать? Когда срабатывает этот механизм, я прекращаю взаимодействие, вспоминаю те самые картинки из детства и представляю на них «хорошую» и «плохую» версию человека, попавшего под каток расщепления. Напоминаю себе, что эти образы — крайности, а правда посередине. А потом, как когда-то давно, фокусирую взгляд и пытаюсь мысленно свести два образа в едином промежутке времени. Вспоминаю, какие факты игнорирую, где преуменьшила/преувеличила. Ищу реальные доказательства «отвержения», за пределами эмоций. Смотрю, где болит и почему. Уравновешиваю между собой всё обдуманное, пока картинка не станет целостной. Конечно, потом она распадётся ещё не раз. Будет ещё много попыток сбежать, много страха от сближения. Но каждая попытка смотреть целостно мирит с фактом, что между чёрным и белым — куча оттенков, и приближает к умению их различать, пусть и не сразу. #Дизордер