(2/2) Гребенщиков был настроен более хмуро и менее оптимистично. «За три года жизни на Западе я утратил способность думать, — исповедовался БГ газете Liberation, поправляя серьгу в левом ухе. – Сейчас я функционирую инстинктивно, как животное… Русского рока не существует… То, что происходит в России, слишком отличается от того, что происходит вокруг. Страна управляет чудесами, и наша музыка должна быть мистической и религиозной».
Оставшись в гримерке вдвоем, патриархи уничтожили остатки боеприпасов и не на шутку задумались: «А что бы такое сегодня сыграть?» До выхода на сцену было всего несколько минут. Они осторожно выглянули из-за кулис: одетый в алый пиджак андрогин Боуи мастерски вилял бедрами и своими гитарными боевиками заставил колыхаться темное торнадо людской толпы. Казалось, ничто не предвещало беды. В этой ситуации двум капитанам оставалось только исполнить что-нибудь из своей «обязательной программы». Не рисковать, дабы не разрушать миф. Несмотря на то, что они оказались единственными из артистов, кто не явился на саундчек, это выглядело реальным. Но так только казалось.
Теоретически у Гребенщикова были в репертуаре англоязычные хиты с альбома Radio Silence, раскрученные в американском туре 1989 года. В свою очередь Курёхин легко мог восстановить в памяти любые композиции «Аквариума». Или несколько ретро-романсов, которые они с БГ играли в середине 80-х. Другими словами, выбор у «русских артистов» все-таки был. Но они решили сделать по-своему, вопреки всякой логике. Они решили исполнять новые композиции, которые до этого ни разу не играли вместе. Это было ошибкой.
И пока французские техники подключали к усилителю белый «Stratocaster» Гребенщикова, Капитан сел за фортепиано и с самой обаятельной улыбкой на свете начал лихорадочно импровизировать.
<…> Вообще-то играть фри-джаз после Tin Machine Дэвида Боуи выглядело коммерческим самоубийством. Но Сергей Анатольевич находился в ином измерении и напоминал эльфа в цветастой рубашке, влюбленными глазами смотревшего на второго эльфа, стоявшего в центре сцены…
Наконец, дикое количество людей, которое ползало в ногах у БГ, все-таки втыкает в усилитель штекер от гитарного шнура. Рыжеватый и свежевыбритый Гребенщиков закуривает сигарету, подходит к микрофону и начинает толкать манифест от «артистов из России».
«У Франции с Россией много общего, — говорит Борис Борисович на чистейшем английском языке. – Вы изобрели революцию, вы истребили королевскую семью. Потом мы сделали тоже самое. Мы расплатились за это жизнями миллионов людей. Поэтому я хочу сказать: «Fuck the revolution!»
<…> «В отличие от Tin Machine Курёхин и Гребенщиков играли не под фонограмму, и звук был просто ужасным, — вспоминает присутствовавший на концерте журналист Алексей Ипатовцев. – Кроме того, было очевидно, что Капитан не имел ни малейшего представления, что играть. Или просто не слышал ничего… Гребенщиков, казалось, постоянно забывал слова и думал о чем-то совершенно ином. В общем, если закрыть глаза, с трудом можно было поверить, что ты в Париже».
<…> По сути, этот перфоманс ничем не отличался от их сумасшедшей алкогольной сессии 1985 года в Мариинском театре. Поскольку и там, и в Париже безумные соловьи русского леса друг друга абсолютно не слышали.
<…> «Наша цель была, как всегда, одна — показать на Западе загадочность русской души, — признавался БГ спустя несколько месяцев в интервью «Комсомольской правде». – Что мы и сделали…»
В полном недоумении я позднее спрашивал у Бориса Борисовича: «Ну почему вы исполняли именно эти, неотрепетированные песни?» И он в ответ произнес: «Ну, просто такое настроение было…» И что тут скажешь?»
Кстати, посмотреть то самое выступление полностью
можно здесь - «Ангел» на нём играют как раз последним.