В глазах морепродукта будто вспыхнул огонь. Это немного напугало длиннорукого, но тот не собирался отступать.
— да что ты ВРЕШЬ?! — с каждым словом голос креветки становился все громче, переходя на крик а потом и вовсе в вереск. Мультяшка вздрогнул, чуть испуганно смотря на Шримпо.
— вам всем всеравно, я это прекрасно понимаю! И я ненавижу вас всех! Тупорылые твари! Ненавижу! — кричал креветка, зажмурив глаза и вырвав из мягкой хватки лап пушистика свою руку.
Ладони легли на голову, цепляясь за подрагивающие усики и начиная их тянуть в противоположную сторону, будто Шримпо хотел вырвать их. Он без остановки кричал о своей ненависти, и эти крики неспеша переходили в что то несвязное, что даже на слова не было похоже. Крик медленно стихал, а сам креветка опускался к полу. Взгляд Шримпо был будто бы напуганный. Словно он на мгновение вернулся в собственные кошмары, в которых сердце колотилось так быстро, что становилось больно, а глотку сдавливало что то невидимое, но такое тяжелое.
По щекам начало медленно течь что то влажное, пока тело креветки дрожало. Он больше не слышал ничего вокруг. В голове лишь сияла ненависть и звук быстро бьющегося сердца.
— Шримпо! Шримпо-о, отзовись! — Губ сидел прямо перед ним, выглядя до боли взволновано. Креветка не верил. Не верил что за него все еще хоть кто то может волноваться. Всем было всеравно. Всем должно быть всеравно. Он плохой. Никто не должен любить его.
— Шримпо, пожалуйста. — было ощущение, что сейчас и пушистик расплачется, пытаясь достучаться до мультяшки.
Шримпо медленно расслабил руки, опуская их ниже и оставляя в покое немного побаливающие усики.
Губ осторожно обнял его, мягко прижимая к себе, ощущая как быстро бьётся сердце креветки.
— ох, Шримпо... — прошептал пушистик, держа мультяшку так близко к себе...
Креветке было... Приятно?
На глаза вновь наворачивались слезы. Тело вздрагивало под нахлынувшие всхлипы, и Шримпо спрятал лицо в шерсти Губа, словно он был его укрытием от всех проблем в эту ночь. Он пару раз легонько ударил по плечу длиннорукого кулаком, еле разборчиво сказав что то о том, что он не любит обниматься, но сейчас Губ бы ни за что его не отпустил.
Прошла минута. Пять. Десять. Пушистик медленно отпустил Шримпо, мягко взяв в свои лапы руки мультяшки напротив, разглядывая маленькие ранки, с которых все еще немного сочилась кровь.
— надо обработать и замотать все это, а то вдруг еще инфекцию какую то подхватишь... Давай, пошли. — Губ помог креветке встать, приобнимая за плечо и неспеша уводя в медпункт, что стоял совсем недалеко.
Вскоре пушистик уже кое как вытянул все осколки из кожи морепродукта и теперь обрабатывал ладони Шримпо под тихое, недовольное сычание, ибо лекарство, как никак, попадая в раны начинало печь. Губ, конечно же, старался как либо убрать это неприятное ощущение у мультяшки, поэтому не придумал ничего лучше чем просто дуть на ранки. Это отчасти помогло, и Шримпо стал более спокоен.
— так... Теперь бинты... — пробубнил себе под нос длиннорукий, доставая небольшую коробочку с нужным предметом.
Перевязывать, конечно же, было сложно, ибо у Губа были растягивающиеся руки... От этого было гораздо труднее, но у него получилось. Конечно, было немного криво, но кого это сейчас волнует?
Спрятав все вещи обратно, расставив их по местам, пушистик аккуратно взял Шримпо за запястье, стараясь не касаться ран, и повёл обратно к нему в комнату.
Усадив креветку на кровать, Губ отошел обратно к двери, на мгновение повернувшись к мультяшке.
— я сейчас, отойду на секунду и вернусь, обещаю. Жди меня тут, хорошо? — протараторил пушистик, и увидев легкий кивок вышел из комнаты, видимо, направившись к сестре.
Пока мультяшка ушел, на Шримпо нахлынули мысли. Волна мыслей о всем произошедшем. Было так... Необычно? Он вовсе не ожидал чего то подобного. Чтобы Губ пришел к нему, начал успокаивать, ещё и раны помог перевязать... В голове промелькнула мысль о том, что он делает это лишь ради своей сестры, дабы она спокойно спала, но сейчас это отчасти казалось не таким уж и важным. Хотелось понять, что же будет дальше.