Ван Хунин Свободно говорящий на французском «наставник трех императоров», специалист по американо-китайским отношениям, главный идеолог КПК и «мягкой силы» Китая. The New Yorker (21.03.2022) В беспрецедентные времена многое можно почерпнуть из книг, которые мы читаем. После прошлогодних беспорядков на Капитолийском холме США подержанные экземпляры книги «Америка против Америки», книги-путешествия 1991 года политического теоретика Ван Хунина, в какой-то момент стоили в Китае две тысячи девятьсот долларов. В последующие дни отсканированные страницы начали распространяться по Сети, и в течение всего года китайские онлайн-форумы и разделы комментариев изобиловали обсуждениями наблюдений книги об упадке американской культуры. Ван Хунин, член Постоянного комитета Политбюро, является именем нарицательным в Китае. Бывший академик, он единственный член Постоянного комитета, который никогда не руководил провинцией или городом, но он компенсирует свою неопытность дальновидностью и мастерством. В докладе 1986 года, вызвавшем бурю дебатов в высших эшелонах партии, Ван выступал за «необходимую концентрацию» центральной власти для проведения рыночных реформ. В международной прессе Ван имеет несколько театральную, злодейскую репутацию: он современный Макиавелли, «ткач мечты» коммунистического государства или фигура, правящая Китаем из-за вуали. Вулкан идеологии, кузница пера, Ван переплавляет марксистский жаргон в мысли Си Цзиньпина. В августе 1988 года, под покровом холодной войны, Ван, в то время профессор международной политики в Университете Фудань, был приглашен Американской ассоциацией политических наук с шестимесячным академическим визитом. Он посетил десятки городов и предприятий, ... наблюдал за президентской гонкой между Джорджем Бушем и Майклом Дукакисом и размышлял о значении американских библиотек, музеев, космической программы и даже общины амишей (которых он ошибочно называет «армянами»). Более ста пятидесяти лет спустя после визита Алексиса де Токвиля,  Ван заметил, что Америка променяла свою душу — связующие ткани общества, традиции и семьи — на славу  национального богатства и могущества. Сильная, но слабодушная, индивидуалистичная, но одинокая, богатая, но декадентская, Америка была, как следовало из названия, парадоксом, обреченным на катастрофу. Ван пишет свои главы так, как будто он беседовал с некоторыми из самых выдающихся мыслителей Запада. О равенстве и индивидуализме он спорил с Токвилем, придя к выводу, что нереализованные мечты женщин, чернокожих и коренных американцев противоречат тому, что французский аристократ назвал «равенством условий» Америки. Тем временем вызывающий индивидуализм набросков Токвиля стал «подавляющим присутствием» в американской жизни. Ван написал, что «семья была опустошена», что привело к одиночеству, гедонизму, разрушенным семьям и «бродячим подросткам». Сославшись в докладе на высокий процент матерей-одиночек и разрыв в уровне образования, он спросил: «Могут ли чрезмерно распущенные семьи способствовать социальному прогрессу?» Когда он стал свидетелем зрелищности президентской гонки Буша-Дукакиса — раздутых обещаний, наигранного уважения к избирателю и ярких дебатов, которые ценили зрелище по существу — его первоначальное удивление переросло в разочарование. Политические партии просто «продают товар — кандидатов — на рынке», — писал он. Избиратели просто «делают покупки среди доступных товаров». Если Токвиль находил достоинства Америки в ее демократической культуре, то теперь Ван приписывал успех Америки ее «духу эксцентричности», который он считал основой ее технологических инноваций. В книге Ван отметил: «Не люди овладевают технологией, а технология овладевает людьми». Это послужило уроком для геополитики: «Если вы хотите сокрушить американцев, вы должны сделать одну вещь: превзойти их в науке и технике».