ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО Артема Самсонова Я не понимаю, зачем в наших судах обвиняемому дают последнее слово, если решение о его виновности принимается в момент заключения его под стражу и не судом, а приговор, хоть и постановляется судом, но постановляется заранее и точно не в совещательной комнате. Я убедительно, с экспертным заключением на руках, доказал, что мои 39 страниц приговора физически невозможно даже просто набрать за те четыре с половиной часа, которые прошли между удалением суда на вынесение приговора и его оглашением. В моём деле было сфабриковано всё. Сфабриковано выдвинутое обвинение, сфабрикованы показания, сфабриковано опознание, сфабрикован судебный процесс, в котором суд открыто занял обвинительную позицию и вместо оценки доказательств защиты занимался их опровержением. И даже такие важные и чётко регламентированные моменты, как «тайна совещательной комнаты» и «гласное оглашение приговора», судом были проигнорированы. Вообще, судебная и следственная системы встали стеной, чтобы помешать мне собрать доказательства моей непричастности к тому, в чём меня обвиняют. Меня закрыли за решётку, отвели адвоката, с которым я заключил договор на свою защиту, отказали в допуске к моей защите общественных защитников. Мне так и не провели исследование на полиграфе, которого я настойчиво добивался. Не провели несмотря на то, что сначала ходатайство о его проведении было удовлетворено. Потому что следствию и суду было понятно, что полиграф покажет, что я никогда раньше не только не видел так называемого потерпевшего, но даже не знал о его существовании. Мне не дали задать ни одного вопроса человеку, который никогда меня раньше не видел, но приписал мне действия, которые суд квалифицирует, как особо тяжкое преступление. Несмотря на чинимые мне препятствия, я смог доказать, что никогда не отдыхал на море одновременно с потерпевшим, его папой, папиной любовницей и её сыном. И, соответственно, я не мог ни находиться с ними за одним столом, ни что-либо им показывать, особенно фаллоимитатор, который принадлежал папиной любовнице. В деле полно доказательств, что фаллоимитатор принадлежал любовнице отца потерпевшего, и именно она его всем демонстрировала, в том числе и детям. Правда происходило это не в 2018, а в 2019 году, и меня там и близко не было. Но всё, что я говорю, имело бы значение, будь у нас суд. Но после вынесения приговора заведомо невиновному человеку, вина которого не то что не доказана, так ещё и доказана невиновность, я понял, что наш суд — это просто придаток государственного обвинения. Абсолютно послушная машина государственной власти, которая просто растопчет любого человека и не обернувшись пойдёт дальше. У государства, в котором нет суда, нет будущего. Очевидно, моя Родина превратилась именно в такое государство.