Норвегия отбилась от претензий латвийского бизнесмена Петериса Пилдеговича (Peteris Pildegovics) и его компании North Star из-за запрета на вылов краба-стригуна около Шпицбергена и т.н. «окне» (loophole) между норвежскими и российскими водами восточной части Баренцева моря. Об отказе в иске по норвежско-латвийскому BIT и Конвенции ICSID сообщил GAR (решение от 22.12.23 Peteris Pildegovics and SIA North Star v. Kingdom of Norway, ICSID Case No. ARB/20/11; арбитры Кристофер Гринвуд (Председатель), Ив Фортье, Дональд Макрай). North Star добывал краба по лицензии Минрыболовства Латвии на ловлю в международных водах. Доступ для судов других стран закрылся в 2015, когда Россия и Норвегия стали считать крабов «оседлым» (шельфовым) биоресурсом, что требовало разрешения на вылов в «окне» обоих стран (шельф по UNCLOS 1982 тянется на 350 м/миль; предистористория здесь). Норвегия также объявила, что доступ к водам Шпицбергена ограничен 12 м/милями (тер.воды по UNCLOS), а ресурсы ИЭЗ (200 морских миль) вне свободного доступа. В 2019 Верховный Суд Норвегии подтвердил, что «стригуны» являются «оседлым» видом и нужна норвежская лицензия. Норвегия настаивала, что заявленный иск в реальности представляет собой совершенно другой спор - между Норвегией, ЕС и другими странами по поводу применения UNCLOS и Шпицбергенского трактата 1920 (на это, естественно, юрисдикции у трибунала не было). Истцу нужно было строить кейс так, чтобы не пришлось оценивать действия других стран, не участвующих в процессе (реш.15.6.54 МС ООН по делу Monetary Gold). Другое возражение ответчика состояло в том, что истец не имел никаких реальных инвестиций в Норвегии (пп 233-234 решения). Арбитры приняли во внимание делимитацию шельфа между Норвегией и Россией 2010, по которой Норвегии отошло 10.81% «окна», где ловил Nord Star, а России - 89.19%. Норвегия смогла доказать, что 4 краболова истца до 9.9.16 добыли 99.84% улова в российских водах, где, в основном, «паслись» крабы (пп 262-267). Трибунал посчитал, что основная часть бизнеса истцов велась вне Норвегии, т.к. лицензии на ловлю были латвийскими, краболовы работали под флагом Латвии на российском шельфе (п 274). Разгрузка улова и ремонт судов в норвежском Ботсфьёрде не поменял этой оценки. Сыграло роль и то, что на момент выдачи Латвией лицензий Норвегия уже с 2014 запретила лов без в 200-мильной зоне Шпицбергена (п 277; то, что с этой трактовкой прав Норвегии не согласны другие государства, не добавлял компетенции трибуналу). Трибунал признал, что первый истец, г-н Пилдегович, владел долей в норвежской Sea & Coast, которая обслуживала рыболовные суда, что является «инвестицией» в смысле BIT и Конвенции ICSID. Другой «зацепкой» за юрисдикцию стал поддержанный трибуналом тезис о партнёрских отношениях истцов с норвежской Seagourmet из Ботсфьёрда (Båtsfjord) по поставке и переработке крабов (п 287). Арбитры ограничили свою юрисдикцию этими инвестициями, признав, что «законные ожидания» в отношении рыболовного бизнеса действиями Норвегии не нарушались. Смелую теорию о том, что Норвегия подстегнула Россию признать крабов «оседлым» видом, доказать не удалось (трибуналу пришлось анализировать протоколы российско-норвежской комиссии по шельфу). Трибунал посчитал, что это была идея российской стороны. 200-страничное решение подтверждает, что предъявлять претензии - одно, а отстаивать их – несколько другое, особенно в делах с большим «суверенным» компонентом. По доступной информации у состава, который рассматривали иск Пилдеговича/Nord Star, находится другое дело по иску к Норвегии - Arctic Fishing v. Norway и UAB Arctic Fishing v. Kingdom of Norway (ICSID Case No. ARB/22/31) по литовско-норвежскому BIT. Истцов и ответчика представляют те же команды. Учитывая решение от 22.12.23, перспективы инвесторов слабые. GAR также сообщил, что люксембургская компания ABH Holdings начала инвестарбитраж против Украины в ICSID на сумму свыше 💵1 млрд из-за изъятия акций Sence Bank (быв. Альфа-Банк) 22.7.23 за 1 гривну (п 7 иска).