Школа, где учился Мандельштам и изнывал Набоков.
Тенишевское коммерческое училище, открытое в 1900 году на Моховой улице в Санкт-Петербурге, было подчёркнуто передовым и либеральным учебным заведением, исключавшим дискриминацию учеников по социальному положению или национальности. Неслучайно среди его знаменитых выпускников — столь непохожие друг на друга Осип Мандельштам и Владимир Набоков.
Мандельштам с иронией писал, что
«всё время в училище пробивалась военная, привилегированная, чуть ли не дворянская струя»: дворянские дети верховодили «мягкотелыми интеллигентами». Однако в целом он вспоминал об училище и его учениках с симпатией.
«А всё-таки в Тенишевском были хорошие мальчики. Из того же мяса, из той же кости, что дети на портретах Серова. Маленькие аскеты, монахи в детском своём монастыре, где в тетрадках, приборах, стеклянных колбочках и немецких книжках больше духовности и внутреннего строю, чем в жизни взрослых», — писал Мандельштам. По воспоминаниям младшего брата поэта, Евгения Мандельштама, тоже учившегося в Тенишевском училище, в нём не приветствовались казёнщина и излишне строгая дисциплина — напротив, там царило дружелюбие и равенство.
Владимир Набоков, поступивший в Тенишевское в 1911 году, спустя четыре года после того, как его окончил Осип Мандельштам, отзывался об училище язвительно. Из-за него ему пришлось отменить домашние утренние занятия боксом и фехтованием, наспех «брекфастовать» и мчать в училище на новом «бенце» или «уользлее», покидая любимый дом на Большой Морской.
Аристократу Набокову в школе не нравилось. Он сторонился коллективов и отказывался участвовать в кружках, вызывая негодование учителей.
«Я был превосходным спортсменом; учился без особых потуг, балансируя между настроением и необходимостью; не отдавал школе ни одной крупицы души, сберегая все свои силы для домашних отрад, — своих игр, своих увлечений и причуд, своих бабочек, своих любимых книг, — и в общем не очень бы страдал в школе, если бы дирекция только поменьше заботилась о спасении моей гражданской души. Меня обвиняли в нежелании "приобщиться к среде", <…> в категорическом отказе пользоваться отвратительно мокрым полотенцем и общим розовым мылом в умывальной, в том, что я брезговал захватанным серым хлебом и чуждым мне чаем», — писал он в «Других берегах».
Для учителей у Набокова добрых слов тоже не нашлось. Исключением стал лишь учитель истории Георгий Карлович Вебер. Любимый учитель Набокова, невысокий человек в пенсне, был
«лучшим преподавателем истории из всех, кого я встречал за свою жизнь в разных колледжах и университетах мира».
Вебер был известным историком и специалистом по педагогике. В 1905 году по высочайшему повелению Николая II он отправился заграницу изучать образование в западных странах, чтобы собирать материалы для подготовки реформы отечественной системы образования. Реформа не была проведена из-за начавшейся Первой Мировой войны. Кроме того, Вебер принял деятельное участие в подготовке сборников
«Вопросы преподавания истории в средней и начальной школе», выходивших в 1916-1917 годах.
