Лето, Донецк, жарко. Мы сидим в «Ким Бао», выводим три категории самых пропащих людей. Сходимся на женщинах, военных и журналистах. Гуляем по центру, заходим в Otaku, обсуждаем необходимость обеспечить каждый окоп дакимакурой, заказываем гачи-кофе и говорим о войне. Много говорим о войне. Не меньше смеемся. У Арсения только что закончился контракт, впервые за несколько месяцев он оказался в Донецке. В своей до ужаса уморительной гавайской рубашке, обросший и мутировавший электросамокат. В день, когда Арсений подписал очередной контракт, его отправили под Курск. На нем не было лица, когда он забирал снаряжение. Натягивал на шлем пиксельный чехол, мы шутили, что как минимум за это его убьют (в конце концов, это не самое стильное решение). Мы достали купленные накануне стикеры с хентай-тяночками, стали лепить их на все подряд. Арсений ушел также тихо, как и зашел. Больше я его не видела. Мы были знакомы два года. И этого ужасно недостаточно. Когда погибают такие люди, понимаешь, что к смерти невозможно привыкнуть. Даже на войне. Сиба нет с нами 9 дней.