У Ю.М.Лотмана есть концепция двух моделей развития культуры. Одна – бинарная, базирующаяся на противопоставлении профанного и сакрального, святого и демонического. Парадокс здесь в том, что достичь святости, обрести Истину можно только пройдя через «предельную степень зла, покаяние, преображение, воскресение», результатом чего становится «превращение в существо более высокого порядка». Иными словами, предлагается готовая модель, трансценденция к которой точно указывает, что есть добро и зло. При этом парадоксальным образом постулируется невозможность окончательного достижения этой модели, ее реального воплощения. Бинарная модель характерна для России. Вторая модель – тернарная. В рамках этой модели мир не имеет однозначной моральной оценки и расположен между добром и злом. Поэтому тернарная модель амбивалентна, в ее рамках возможно всё, причем далеко не всегда оцениваемое с точки зрения морали и нравественности (не случайно в западном богословии существует понятие «адиафоры», то есть нравственно-безразличного действия, чего нет в восточном богословии). В бинарной модели переход от одного состояния к другому проходит не эволюционным (как в тернарной модели), а революционным путем - через потрясение, кардинальную ломку устоев, взрыв. В искусстве это катарсис, в политике – революция, когда путь в новый мир, в новую реальность лежит через потрясения и войны. В связи с этим интересно, что в России каждое значительное правление отмечено парадигматической битвой/войной, обозначающей развилку истории и предлагающей через взрыв выбор нового направления, вектора развития. Война в этой ситуации становится проверкой на истинность и жизнеспособность идей (на войне все по правде, все себя проявляют по настоящему), выступает как предохранитель, не дающий двигаться назад, как индикатор, доказывающий, что дорого оплаченный выбор не может быть неправильным. Александр Невский на Чудском озере противостоял католицизму, Дмитрий Донской на Куликовом поле – исламу. Иван Грозный вел Ливонскую войну за наследство Ливонского ордена, то есть по сути пытался взять у крестоносцев Прибалтику, которую они успели крестить раньше, чем мы. Петр, наследовавший западные идеи, сражался с Западом в Северной войне, проверяя эти идеи на прочность. Екатерина, у которой русско-турецкие войны слились, по сути, в одну, делила наследство Османской империи. Главной войной Александра Первого стала Отечественная, Николая Первого – Крымская. Николая Второго – Первая Мировая, Ленина – гражданская. Сталина – Великая Отечественная. И так далее. И всякий раз это была вилка, распутье, каждый раз страна «до» битвы/войны и «после» это страны разные. Грозный до Ливонской войны и после это два разных человека, Россия до Северной войны это еще Московия, после нее – империя, После Отечественной 1812-1814 годов Россия возвращается к себе (Карамзин с его историей, золотой век литературы, начало старчества и пр.), Россия до Первой Мировой – царская империя, после первой и гражданской – советская. И так далее. У Владимира Путина – Специальная Военная Операция, обозначающая глобальную историческую развилку. Операция, в которой идет борьба за новый мировой порядок, за истинную веру, за общечеловеческую систему ценностей, за человека как такового, имеющего «образ и подобие» не только Божие, но и человеческое. Через взрыв – в новую эпоху. СВО как доказательство серьезности намерений, готовности их защищать, легитимности, неотменяемости России в истории. Такого рода события – всегда и перезагрузка общества, его встряска. Это всегда реальный, а не выдуманный конфликт, который делает политику политикой, обозначает контуры системы. Это глобальное событие (в ток шоу оно невозможно), то есть то, что по мысли А.Бадью, «дает проявиться возможности, которая была невидимой или немыслимой». То есть взрыв (СВО) это то, что вырывает возможность из невозможного, делает невозможное возможным, создает среду реализации глобальных идей. Именно об этом говорил Путин еще много лет тому назад: «Нам многое кажется невозможным и неосуществимым, а потом – бах!» Продолжение далее.