Эрдоган сделал что хотел. Собор Святой Софии больше не собор, а мечеть. Стенания российских депутатов ожидаемо были бесполезны. Надо было помнить, что автокефалия украинской церкви тоже была затеяна в свое время отнюдь не по просьбам Порошенко, а по настоятельной инициативе Эрдогана. Турция окончательно разрывает с наследием Ататюрка и встает на тропу борьбы если не за мировое, то как минимум региональное могущество. Тем более, что иных претендентов нет. И есть возможность дойти уже не только до Вены, но и до Берлина с Парижем. Причем, для этого даже не понадобится воевать, разве что опять с греками и сербами. Что делать в этой ситуации России? Да собственно, что могли сделали, когда спасали Эрдогана от заговора турецких военных и помогли ему окончательно добить оппозицию в армии. В благодарность «Белому царю», он отбил у него украинскую церковь, и теперь превратил Святую Софию в мечеть, нанеся мощнейший удар по всему православию (да и христианству в целом), который в частности, стал возможен и из-за раскола между православными церквями, к которому и РПЦ приложила руку. Теперь главное не мечтать прибить очередной щит на ворота Царьграда. Эти мечты в 1914 году в 1917-м привели к краху династии и развалу страны. А сегодня у страны еще меньше сил, и даже в Сирии конкурировать с Турцией не очень-то получается, не говоря уже про Ливию. Впрочем, это, как справедливо отмечают коллеги, не значит, что мы не можем вставлять нашему другу Эрдогану палки в колеса на каждом крутом повороте и дружить со всеми его врагами сразу или по очереди, не вмешиваясь в конфликты лично, пока нас это не касается. Что до Софии, конечно, превращение ее в мечеть неприятно, но не смертельно. Практика показывает, что мечети и церкви для посторонних закрыты лишь во время служб, а в остальное время вполне могут посещаться и туристами. И пока туризм остается существенной статьей дохода Турции (кстати, не исключено, что именно коронавирусная изоляция непустившая в страну туристов и подстегнула решение по переводу Собора в мечеть), нет причин опасаться, что положение памятника ухудшится. В конце концов с 1453 года храм без малого почти 500 лет уже был мечетью, но как-то устоял.