Жириновский Шрёдингера. Мы узнаем мертв ли Жириновский только тогда, когда нам будет решено объявить, что Жириновский мертв. Рейтинг доверия находящегося в коме Жириновского бьет рекорды роста, поднявшись с 26,3% (в начале года) до 45,9% в концу марта. Почему для российских политиков оказался так важен бой за то, жив Жириновский или нет? Потому что российская политика пытается отсрочить изменения, наступившие после 24 февраля. Российские парламентские партии готовы принять любые законы лишь бы можно было выдохнуть на несколько часов, дней и сказать «мы в домике». Если (когда) Жириновский умрет, то произойдет полный демонтаж стоявшей пятнадцать-двадцать-тридцать лет российской партийной системы. Дело тут не в том, что «мальчики Жириновского» останутся одни. Но в нынешнем мире они не одни. Есть еще мальчики и девочки Нечаева, да и вообще все депутаты Государственной Думы РФ, сенаторы Совета Федерации РФ и губернаторы регионов в текущей ситуации как детсадовцы, которым главное есть кашку из отечественных злаков, рассказывать патриотические стишки с табуретки и вовремя выходить на прогулку. Под западные санкции уже попали, шаг вправо, шаг влево попадут еще и под российские репрессии. Пока в России победил консенсус отрицания смерти Жириновского. Потому что все боятся, что же может произойти с его смертью с партийной системой страны. Никто не готов к внутриполитическим потрясениям на фоне внешнеполитического шторма. Мы тоже воспользуемся тем, что пока Жириновский официально жив, про него можно писать не только «ничего кроме хорошего». Жириновский сделал карьеру на эксплуатации худших качеств российского общества: имперского комплекса, агрессивности, отсутствия критического мышления, шовинизма и бедности (не только финансовой, но и метафизической). Мечтаем, чтобы политический дискурс делал нас добрее, толерантнее, вдумчивее, активнее в отстаивании своих интересов и прав. Ну и богаче, не только финансово, но метафизически.