Двенадцатый день рождения Рона... Кажется, именно тогда он впервые по-настоящему понял, что быть волшебником – это не только веселье и игры. Второй курс в Хогвартсе, вся эта история с Тайной комнатой, пауки, змеи... Он приехал на каникулы похудевшим, бледным, но с каким-то новым, взрослым взглядом. Мы сидели в саду, под старой грушей. Рон молчал, ковырял палочкой землю. Я пытался разговорить его, расспрашивал про учёбу, про друзей. — Всё нормально, — бубнил он в ответ. Но я видел, что это не так. Что он что-то скрывает, что-то его мучает. — Рон, — сказал я серьёзно, — ты же знаешь, что можешь мне рассказать. Я тебя выслушаю. Он поднял на меня глаза, в них было столько боли и страха. И он рассказал. Про голоса, которые он слышал, про нападения на учеников, про то, как они с Гарри и Гермионой пытались разобраться в этом. Я слушал молочка, стараясь не перебивать. Понимал, что ему сейчас важно просто выговориться. Когда он закончил, я обнял его. — Ты был очень храбрым, Рон, — сказал я. — Не каждый бы решился на такое. Он удивлённо посмотрел на меня. — Храбрым? Да я чуть не умер от страха! — Страх – это нормально, — ответил я. — Главное – не дать ему парализовать тебя. Ты не сбежал, ты боролся. Это и есть храбрость. Рон задумался. Кажется, мои слова дали ему хоть какое-то утешение (когда кажется – креститься надо). Мы ещё долго сидели в саду, говорили о разном. Я рассказал ему о своей работе, что да как. К концу каникул он стал похож на себя прежнего. Смеялся, шутил, играл с близнецами в квиддич. Но я знал, что тот опыт оставил в нём след. Он повзрослел, стал сильнее. И я снова гордился своим братом. Гордился тем, что он не сломался, не отступил перед опасностью. Что он продолжал идти вперёд, даже когда было страшно. Потом что он – Рон Уизли, и он – настоящий гриффиндорец.
Солнечный лучик игриво скользил по асфальту, когда мы с Эдой, весело болтая, шли по улице. Йылдыз, в ярком пальто, рассказывала какую-то забавную историю, жестикулируя и залив что смеясь. Я же, в джинсовой куртке, внимательно слушал, периодически подшучивая над подругой. — Ну ты, Еда, даёшь! — воскликнул я. — Вечно ты в какие-то истории попадаешь! — А ты, Билл, — парировала девушка, — только и можешь, что комментировать! Сам-то небось... — и она начала дразнить меня какой-то историей из нашего общего прошлого, от чего мы оба снова рассмеялись. Мы шли неспешно, наслаждаясь погодой и лёгким общением. Я поддел Эду за её пристрастие к шоппингу, а она в ответ подшутила над моей шизофренией (ну она иногда возникает). Наша дружба была настолько прочной, что мы могли позволить себе такие шутки, не боясь обидеть друг друга. Вскоре мы подошли к детскому саду. — Ну вот и моя остановка, — сказала Эда, улыбаясь. — Спасибо за компанию, Уизли! Было весело. — Не за что, Йылдыз! — ответил я. — Передавай привет Бэйзе! Еда помахала рукой и зашла в детсад, а я, улыбаясь, пошёл дальше. Наша дружба была простой и искренней, как этот солнечный день. Мы не были парой, но нам было хорошо вместе, и наши шутки и подводы были лишь проявлением теплоты и доверия друг к другу.
Солнечный луч пробивался сквозь щель в занавеске, щекоча мой нос, пока я ещё спал. Я лениво открыл глаза и зевнул, потягиваясь, как огромный рыжий кот (херасе сравнение, конечно). Внезапно мой взгляд упал на приоткрытую дверь, которую я точно закрывал. Кто её открыл, чёрт возьми? Может быть близнецы, что-то у меня опять брали для своих идей и шуток. В доме царила подозрительная тишина. Я насторожился. Как я говорил ранее, близнецы обычно брали что-то для своих шуток, наполняя дом смехом и хаосом. Но на данный момент этого не было. Я встал с кровати и тихо подошёл к комнате Рона. Приложив ухо к двери, я услышал приглушённые голоса. — Тише, Фред! Мама услышит! — прошипел Джордж. — Да не услышит она! Перья все равно выпадают, кто заметит пару штук? — фыркнул Фред. Я поначалу нахмурился, а после немного посмеялся, думая, что же сделают близнецы. Я осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Фред и Джордж, склонившись над кроватью Рона, увлечённо выщипывали перья из подушки. — Ну и, что мы делаем? — тихо спросил я, дабы не разбудить мелкого. Близнецы подскочили, как ужаленные, но а Рон продолжал спать, не слыша ничего вокруг. — Мы.. эээ.. экспериментируем! — выпалил Фред, пряча за спину горсть перьев. — Да-да! Хотим сделать подушку-неведимку! — подхватил Джордж. — И как же, по-вашему, выщипывание перьев поможет сделать подушку невидимой? — скрещивая руки, спросил я. — Ну... — Фред замялся. — Мы подумали, что если убрать все перья, то подушка станет прозрачной! Я не смог выдержать смеха. — Вы такие глупые! Подушка станет не невидимой, а плоской! Фред и Джордж переглянулись. Рон тем временем начал потихоньку просыпаться. — Ладно, ладно, признаём, это была глупая идея, — сказал Фред, бросая перья на пол. — Но мы ещё что-нибудь придумаем! — добавил Джордж, подмигивая братьям. Я покачал головой, улыбаясь. я знал, что близнецы никогда не перестанут удивлять меня и некоторых членов семьи своими безумными идеями и выходками. Именно это делали из такими особенными. (Это история, которая случилась, когда близнецам было примерно 12-13 лет).
1. С детства очень любил выжигать на теле какие-либо символы, которых никто не понимал, но а парень говорил, что это просто татуировки. Билл думал, что к 20 годам это закончит, но увы, до сих пор занимается этим.
2. Часто ищет приключения на свою пятую точку, путешествуя по разным странам и городам, ведь хочет увидеть что-нибудь новенькое и интересное именно для него.
3. Обожает мотоциклы, иногда катается на них, но в гонках не участвует, так как они для него совершенно не нужны.
— Dum spiro, spero. — А теперь по нормальному. — сказал Рон, откладывая свой дневник, или тетрадь по какому-то предмету. Я, увы, не заметил. На этот вопрос я промолчал, потому что объяснять что-то на латыни, а после переводить на родной язык и не очень-то и хотелось. — Уныние или гнев? — всё же спросил Уизли-младший. Ему было интересно, что из этих качеств мне больше по душе. — Гнев. — ответил я. — Хм. Гнев – это откровенная и мимолётная ненависть; ненависть – это сдержанный и постоянный гнев. Я ничего не ответил, лишь хмыкнул про себя, думая, что ещё скажет Рональд, но ничего не последовало. Может, предложит что-нибудь? Хотя бы. — Может, поедем куда-нибудь? Как всей толпой в прошлый раз в Испанию. — предложил младший, а я подумал: «Наконец-то мои мольбы были услышаны». — Германия? Франция? Италия? Румыния? Греция? Да и выбирать впрочем тебе, так как выбирал ты.
