Трансфер власти снижает темпы, так как элиты заняли выжидающие позиции. Несколько последних эскалаций наиболее сильных групп пока привели к его заморозке. Стратегии выживания на фоне складываются самым причудливым образом, так как напряжение нарастет. Фоном становится чувство тревоги, так как в бизнес и политических кругах знают и понимают больше, чем «простые люди», а вот сделать также ничего не могут. Мы наблюдаем не столько поляризацию элит, сколько раздробленность, где каждый выстраивает персональную стратегию выживания, раскладывая яйца по разным корзинам. В стране где «все всё понимают», многим приходится действовать сразу на нескольких уровнях. Что-то похоже было и в позднем СССР, когда с одной стороны официальный статус требовал исполнения определенных ритуалов, на кухнях шепотом обсуждалось личное отношение, а на деле каждый лавировал как мог. Кто не помнит, был такой старый анекдот про Микояна, когда Сталин пригласил к себе на дачу всех членов ЦК и вдруг пошел сильный ливень. Все приходят мокрыми до нитки и только Анастас – сухой. На вопрос, как ему удалось не вымокнуть, тот отвечал: «а я между струйками, между струйками». Тревожный сигнал, еще и в том, что как в 90-е отовсюду повылезали какие-то непонятные люди, каждый из которых придумывает планы по обустройству России. Одни хотят царя, другие хотят вождя, третьи хотят холодца с хреном. Это наводит на тревожные мысли о том, что сама по себе РФ уже мало кого устраивает, в своем прежнем виде. Ультра-консерваторы все больше видят в ней ироничный осколок утерянной империи, а ультра-либералы – уродливое напоминание о ней. В такой ситуации государство само по себе может стать попросту невозможным, и тогда его вновь придется создавать с нуля. Хотя я, например, большой сторонник достройки государства, а не наоборот. Поэтому сейчас хорошо бы не придумывать какие-то новые формы, а начать спасать Конституцию, которую многие были бы рады понизить до статуса нравоучительной притчи. По идее, задачей трансфера, пока он еще возможен, как раз должна стать достройка государства до какого-то приемлемого уровня. Хотя бы до того, когда работа институтов построена таким образом, что позволяет осуществлять эти трансферы относительно безболезненно, а не так, что каждый узел государственных проблем распутываем только в ручном режиме. Трансфер показывает, что есть и активные игроки, которые уже сейчас готовы делать окончательные ставки или наоборот, используют прием гиперболизации в собственном позиционировании. При этом аппаратные союзы внутри власти начали выстраиваться именно по принципу трансферного выживания, когда стало понятно, что при усиливающейся турбулентности параметры выживания в Системе будут складываться причудливым образом. Не зря открытием года стало появление на арене лидеров ЧВК, а также политизация силовиков. Покойный ныне Глеб Павловский, один из немногих теоретиков постпутинского транзита, называл нынешнее состояние Системы власти «проходом в точку драматического финала», тем самым обнуляя прежние договоренности и правила поведения. «Постпутинский транзит, начавшись почти неприметно, в любом из сценариев приходит к моменту насыщения и, пройдя сквозь военный горизонт событий, приобретет еще неясный нам мировой модус». Собственно, речь сейчас идет даже не столько о решении самого президента Путина переизбраться на очередной срок в 2024 году, сколько о том, какой из транзита выйдет сама Система и кто в ней останется, а кто нет. «Игра в кальмара» на этой последней миле транзита в том и состоит, что не до конца понятно, кто в ней победит и какие испытания придется пройти игрокам.