Говорить трудно. Губам разума трудно соединиться с губами лица, выразить собой многогранный поток мысли. Я знаю это, даже когда речь наполняет меня из самых темных глубин моего существа, когда вся влага слов наполняет мой рот мечтами, а на кончике языка пробуждаются слоги. Пробуждаются до крови, пробуждаются до крика. Есть то, что ниже губ, и то, что за ними. Это переход слишком проблематичен. Переход настолько неопределенный, настолько полный приключений и случайностей, что я практически отказалась его пересекать. Чаще всего я придерживаюсь того, что у меня на устах: незаконченных фраз, неизданной словесной музыки, прерванных текстов. Семьдесят семь раз по семь я провожу языком по фонемам и заставляю все звуковые частицы науки и поэзии подниматься во мне до головокружения, все, что служило для того, чтобы рассказывать историю, излагать законы, воспевать радости и горести, - все здание культуры, таким образом, разрушенное, возвращенное к первоначальной фонетической свободе, я замешиваю его в пух и прах, я завариваю его, как золотой песок, для единственной радости моего языка, для удовольствия, заключенного в моих устах.