Письмо редактору Уважаемый главный редактор! Я благодарен Вам за то, что Вы прочли мою статью и выразили готовность ее опубликовать при условии определенной стилистической доработки. Но позвольте мне объяснить, почему она написана именно так. Стилистика моей статьи – не результат моего неумения писать. Напротив, я многие годы вырабатывал этот стиль. Причины состоят в следующем. В 1988 году в издательстве «Наука» вышла моя книга «Факторы эффективности инженерно-управленческого труда в промышленности». В ней была глава под названием «Проблема сменяемости производственных руководителей и социальные механизмы регулирования напряженности производственных планов». Эти трудно читаемые формулировки уже многое говорят о литературном стиле, которым написана эта книга. Мне казалось тогда, и кажется сейчас, что в этой работе есть то, чем можно гордиться. Суть состоит в следующем. При планировании производства методом «от достигнутого» напряженность планов росла, а возможности выпуска постепенно исчерпывались. Теоретически обоснованность плановых заданий должна была определяться «правильным учетом мощностей», однако методика такого учета за все время существования СССР так и не была создана. Из-за отсутствия методики плановая система выработала иной, эффективный, но циничный механизм. Упрощая, он состоял в следующем. Если предприятие начинало не выполнять план, возникал вопрос: происходит по объективным причинам или из-за плохого руководства? Ответ на определялся эмпирически. Механизм проверки состоял в следующем: руководителя снимали с должности и подвергали репрессиям, на его место назначали нового, затем еще одного, и после третьего раза приходили к выводу, что резервы действительно исчерпаны. При Сталине схема с репрессиями реализовывалась буквально. Позднее отношения стали более человеческими, однако в 80-е годы управленческая практика вновь начала ужесточаться, что нашло отражение в показателе административной сменяемости руководителей. Исчерпание резервов стало одной из причин политики «перестройки». Таков был мой научный результат, принципиально новый для российской социологии. Экземпляры книги я роздал коллегам, включая лидера российской социологии В.А. Ядова, но никакой реакции не получил. Недоумевал и был страшно обижен. Прошли годы, сменился общественный строй, я перешел на работу в другую область, но как-то открыл свою книгу и понял, почему на нее не было и не могло быть откликов. Ее просто невозможно было читать. В этом можно убедиться на примере следующего отрывка. • Объекты планирования различаются по степени эластичности по отношению к производственным ресурсам. Те, что характеризуются неэластичным потреблением ресурсов, в дальнейшем будут называться технологическими или объектами неэластичного типа. Прочие объекты будут называться нетехнологическими или объектами эластичного типа. Необходимо учитывать, что один и тот же объект может вести себя как технологический и нетехнологический по отношению к разным видам производственных ресурсов (конец цитаты). Все поняли смысл написанного? Интуитивно неприемлемость такой стилистики очевидна, но поставить точный диагноз непросто. Для этого нужна серьезная филологическая квалификация, которой я не обладаю. С позиции моего разумения видно, что понятия объектов технологического и нетехнологического типа нарушают принцип «бритвы Оккама», т.к. они попросту не нужны. Вероятно, это относится и ко всему фрагменту, т.к. изучаемая проблема могла быть описана без него. Налицо очевидная аналитическая избыточность. Осознав проблему, я изучил несколько учебников по литературной стилистике, абсолютно новой для меня дисциплины. Опираясь на эти знания, я стал вырабатывать новый стиль, стремясь к легкости и доступности, а также - по возможности - использованию общеупотребительной лексики, сохраняя при этом логику изложения. Важный момент состоял в том, чтобы научиться избегать сложных синтаксических конструкций.