Мы наблюдаем как российское либеральное движение превращается в терпящий бедствие корабль, который уже давно потерял курс. Он ещё дрейфует по волнам политической эмиграции, но вот-вот развалится вдали от родных берегов. На борту — склоки, борьба за влияние и стремительно утекающие сквозь трещины в трюме ресурсы. Невольно вспоминается Тойнби, чья теория «вызова и ответа» помогает понять, как цивилизации сталкиваются с испытаниями. Способность найти адекватный ответ на угрозу определяет, выживут они или утонут в глубинах истории. К нашей либеральной эмиграции применима та же логика. Вызовов было много, а вот с ответами что-то не срослось. Когда элита теряет способность генерировать адекватные ответы на вызовы времени, наступает этап надлома. Противоречия в обществе усиливаются, а правящее меньшинство начинает разлагаться. Распад после надлома сопровождают моральная деградация, внутренние конфликты, утрата легитимности — и длиться это может довольно продолжительное время. Либеральная эмигрантская тусовка находится именно на этой стадии — стадии распада, за которым мы можем следить в твиттере в режиме реального времени: постоянные разборки, кто тут настоящая оппозиция, кто хороший русский, а кто не очень, кому дозволено мечтать вслух о прекрасной России будущего, а кому нет. Но упадок начался гораздо раньше, ещё тогда, в 2011–2013 годах, когда на митингах было тесно и казалось, что вот-вот всё изменится. Болотная, выборы мэра Москвы — моменты, которые могли бы стать переломными. Но нет, власть показала, что адекватный ответ на вызов ей-то как раз вполне по плечу, а оппозиция захлебнулась в собственных амбициях и частных интересах. Что мы имеем сейчас? «Творческое меньшинство» деградировало, перестав быть движущей силой. Вместо ожидаемого «дворцового переворота» мы получили только «дворцовые интриги» внутри самой оппозиции. А после февраля 2022 началась стадия окончательного распада — не системы, как мечтали либеральные пророки в очередном агитационном видео о крахе российской экономики, а самого либерального движения. И это не просто внутренние конфликты — это демонтаж всего здания, когда-то казавшегося крепким. Смерть Навального, который до последнего мужественно удерживал этот ветхий каркас (как оказалось, практически в одиночку), ускорила процесс. Физический разрыв между «оставшимися» и «уехавшими» превратил борьбу за ограниченные ресурсы в чужих юрисдикциях в единственный смысл существования оппозиции в изгнании, лишив большинство представителей политической эмиграции самого дорогого — какой-либо когнитивной свободы. И вот они уже хотят быть большими украинцами, чем сами украинцы, или хлопают в ладоши аресту Дурова, потому что «это законное требование государства». Но где здесь та свобода мысли, о которой они когда-то много говорили? К сожалению, лозунг «не врать и не воровать» теперь звучит не менее фальшиво, чем патриотическая пропаганда на госканалах. Мы наблюдаем финал либерального движения в его привычной, так называемой «болотной» (насколько красноречив топоним, столь важный для политической истории последних десятилетий) ипостаси. Положение дел напоминает начало нулевых, когда на либеральные митинги выходил десяток интеллигентствующих бабушек вместе с кучкой вечно недовольных «очкариков». Но конец одной истории всегда означает начало другой, что бы там ни рассказывал Фукуяма. Кризис — штука и неприятная, и неизбежная. Но он не просто разрушает, он очищает и готовит почву для нового. Если мы действительно стремимся к переменам, устаревшие структуры должны быть разобраны до основания. Освальд Шпенглер писал: «Закат — это не конец, это завершение естественного цикла развития культуры». И это не просто угасание, это переход к новому дню — добавим мы.