– Неужели? Пятый раз за неделю? – Да. – Всё та же Грейнджер? Драко Малфой, сидящий на кровати с накинутым на плечи хлопковым одеялом, хмуро кивнул, щурясь от света. Солнце, стрелой прыгающее в окно, льстилось к взлохмаченным после сна волосам юноши, разворачивая над его головой шарообразный сияющий нимб. Блейз – уже одетый в привычную школьную мантию, причёсанный и бодрый – хмыкнул. С хрустом надкусив зелёное яблоко, юноша скривился: фрукт оказался кислым и недозрелым. Снизу доносились голоса и смех людей, собравшихся в утренние часы в гостиной. Эти звуки в аккомпанементе глухих ударов настенных часов были чем-то привычным и естественным: изо дня в день Драко просыпался под разношерстный гомон, льющийся из уст десятка слизеринцев, как под песню самого непримиримого будильника. Протерев ещё красноватые после пробуждения глаза, Драко откинул с плеч одеяло. На сей раз обошлось без кропотливых поисков и раздражённых руганий: ключ от шкафа с одеждой лежал прямо на тумбочке, поверх школьной сумки, и был освещён полукругом света. – Сколько у нас сегодня пар с гриффиндорцами? – вынув из глубин полок атласную рубашку, Драко, натягивая её на крепкие плечи, мельком взглянул на друга. – Две. – О, чёрт возьми. Блейз понимающе кивнул. Прицелившись, он метнул огрызок фрукта в набитую сломанными перьями урну под столом. Оставшаяся нетронутой сердцевина яблока с глухим стуком угодила прямо в центр мишени. – И что она делала в твоих снах? – деловито поинтересовался Забини. – Всё, что умеет и не умеет. – Расскажешь? В гостиной кто-то оглушительно громко чихнул, отчего расстроенный гул голосов на миг прервался, а затем, обтекая неловкую тишину, возобновился с новым усердием. Блондин, одёрнув воротник, косо взглянул на друга. Запах свежести и чего-то солёного, идущий от ткани одежды, свидетельствовал о том, что эльфы в очередной раз позаботились о чистоте и приличном виде учеников. Этот аромат и нравился Драко, и в то же время неимоверно его бесил. – Не хочу. – А почему? – Блейз, подперев щёку кулаком, устремил на друга заговорщицкий взгляд. Блондин, усмехнувшись, возвёл глаза к потолку. При настойчивых расспросах друга отошедшие на второстепенный план воспоминания вновь выползали из своих ночных убежищ. Неуправляемая дрожь, действующая на нервы сиропом из волнения и приторного напряжения, щекоткой пробежала по грудной клетке, коснувшись обволакивающим морозцем каждого ребра. Блейз, начиная изнывать от любопытства, сощурился. – Слишком личное? Драко пожал плечами. Настолько личное, что внутри поселилась какая-то примитивная жадность к каждому подаренному мгновению. Непреклонное чувство собственничества завладело его снами, убаюкав, прижав их к груди, открывая доступ к ним только лишь самому юноше, разрешая лишь ему знать о том, что происходило. И даже не важно, что только во сне. – Какое у неё тело? – Обыкновенное. Не идеальное, нет, но совершенное в своей нежности, что оно так беззастенчиво дарило. Податливое и мягкое, оно обдавало расплавляющим огнём и испепеляющим желанием, которое изгрызало все сомнения и мысли, оставляя только одно бессознательное восхищение. Бледная кожа пахла перечной мятой и чуть отдавала молочно-розоватым свечением, исходившим, кажется, изнутри. Хрупкие запястья с выпирающими косточками, манящий изгиб талии и бедра являли собой ту чистоту, какую невозможно стереть ни похотью, ни грязью. – А сама она? Какая? – Блейз, отвали. Чувственная и открытая. Откровенная, пьянящая, влекущая к себе. Имя, вылетавшее из её приоткрытых губ, налитых кровью из-за жадных поцелуев, звучало иначе, так, будто оно было для неё самым важным. Кудри зажатых в кулаке ореховых волос, скользящих меж пальцев золотыми шелковыми нитями, отдавали червонным золотом. От них шёл дурманящий, ненавязчивый аромат черешни и розмарина, запоминающийся на подсознательном уровне послевкусием из страсти и горечи. Блейз хитро ухмыльнулся. – Так ты её хочешь? Драко, словно очнувшись, резко дёрнул плечами. Продолжение в комментариях ⬇️ #koldorgraf_pd Источник