Советский женский атлетизм как спортивная дисциплина способствовал укреплению нормативной феминности в течение 1960-х гг. Однако уже в начале 1970-х ситуация изменилась, и группы женского атлетизма перестали существовать. Ответ на вопрос о причинах исчезновения этого вида спорта, как кажется, следует искать в истории позднесоветской маскулинности, в частности, в ее предполагаемом «кризисе». В конце 1960-х гг. началась дискуссия, спровоцированная выходом статьи демографа Бориса Урланиса «Берегите мужчин», опубликованной в «Литературной газете». В ней говорилось о «кризисе», признаками которого среди прочего назывались заметный разрыва в продолжительности жизни мужчин и женщин и распространение среди первых самодеструктивных практик. Соблазнительно считать, что государство было готово бороться с этим кризисом, прибегнув к более жесткому гендерному разграничению практик, в том числе обозначив любые силовые активности как мужские. Стоит заметить, что спорт стал не единственным полем, в котором государство решило укрепить «гендерный порядок». В конце 1960-х гг. началась активная атака на внешний вид в стиле «унисекс», включавший в себя прически, одежду, манеры. Так, сатирический журнал «Крокодил» регулярно публиковал карикатуры, обыгрывавшие маскулинизированных женщин (обычно курящих) и феминизированных мужчин (обычно носящих длинные волосы). Так, на одной из карикатур два одинаковых человека (длинные волосы, брюки, сигареты) различимы только благодаря медальону (Знаки отличия, 1969, № 26, обложка). В спорте это выразилось в осуждении женского футбола и женских секций единоборств, зафиксированном в постановлении Спорткомитета «О некоторых фактах неправильного развития отдельных видов физических упражнений и спорта» от 24 января 1973 г. В нем было отмечено, что игра в футбол «для женщин противопоказана, она вредна для женского организма», а в секциях самбо «пропагандируется так называемое "равноправие" в занятиях физическими упражнениями», при том, что «занятия борьбой не решают и эстетических задач и не позволяют женщинам широко и полно проявить и развить качества, дарованные ей природой». Таким образом, под выдавливание женщин из любых силовых активностей подводится научная база: разделение видов спорта на мужские и женские природно обусловлено, и нарушение этой границы - это нарушение естественности, даже если участницы и участники не претендуют на разрушение существующего гендерного порядка. Подобное разделение в начале 1970-х гг. доходило до абсурда. Так, журналистка «Советского спорта» Елена Рерих отмечала в статье, что не могла писать отчеты о хоккейных матчах, так как «мои коллеги-мужчины, видимо, считают, что хоккей и женщина ... - это несовместимо». Она сослалась и на коллегу из Чехословакии, которая «гандбол за его близость к хоккею разлюбила. То, что украшает хоккей - силовая борьба, жесткость - совсем не подходит гандболу, когда в него играют женщины». Следовательно, оппозиция «мужское - женское» в советском спорте 1970-х гг. стала жестче, что не позволяло женщинам заниматься атлетизмом даже в облегченном варианте. Признание атлетизма исключительно «мужским» видом спорта предсказуемо способствовало усилению в нем силового компонента. «Выдавливание» советских женщин из атлетизма привело к гипермаскулинизации дисциплины, не готовой к новому приходу туда женщин. Мир атлетизма в период перестройки иллюстрирует тезис Темкиной и Здравомысловой о том, что установившийся тогда гендерный порядок в каких-то сферах имел тенденцию к архаизации и маскулинизации. В результате появившийся на постсоветском пространстве бодибилдинг не стал массовым женским занятием «для красоты», заняв нишу спорта высших достижений.