«Человек-волк» начинается тем, что отец и сын с охотничьими ружьями смотрят на озеро в Орегоне и говорят о его красоте, которую на самом деле не видят. Потому что чтобы ее увидеть, нужно отпустить ружья. А заканчивается «Человек-волк» тем же пейзажем, но уже перед глазами матери и дочери. Которые только что избавились от охотничьих ружей. И которые молчат, потому что они и есть часть этой красоты. Фильм целиком состоит из таких прямолинейных, но действующих образов. Вместо диалогов - транзакции. Отец говорит дочери, что иногда родители так хотят защитить детей от того, что тех пугает, что начинают пугать (и пугаться) сами. Дочь говорит потерявшему рассудок отцу, что знает, как сильно он ее любит. А жена говорит превращающемуся в оборотня мужа то, что он хотел услышать, когда был человеком: что он для нее лучший друг и настоящий партнер. Фильм только притворяется ребутом классики, а на деле равняется на «Соломенных псов» и «Сияние». На первое, потому что ужас ситуации снова заключается в том, что городской мужчина должен защищать свою семью от дикарей. А на второе, потому что мать и ребенок снова оказались наедине с безумием отца в месте, где никто не услышит их крики. Больше всего в «Человеке-волке» восхищает лихой поворот сюжета, который нельзя назвать спойлером, потому что о нем кричат в каждом анонсе. Я не читал аннотации, поэтому готовился к истории отца и матери, которые защищают свою дочь от оборотня на глухой ферме. Как в «Псах-воинах», только без спецназа. Но оказалось, что история вообще не об этом. А о том, как отец семейства превращается в оборотня. А тот оборотень, что бродит снаружи, быстро становится меньшим из зол. Так вот, этот финт воплощает все то, за что я так люблю «терапевтические» хорроры последних лет. «Человек-волк» - такая же нужная история про меняющиеся гендерные роли и нашу фрустрацию на этот счет, как и «Плохая девочка» и «Бруталист». Герой - временно безработный отец, который воспитывает дочь и готовит ужины, пока жена добывает хлеб. И пытается уважать себя и вернуть уважение жены. Вырасти сильным ему помешало детство на дикой ферме с отцом-охотником. Но это же детство запрограммировало его на стремление защищать - поэтому он может броситься на улице на прохожего, который напугал его дочь. Или отправиться со своей семьей в дремучую глушь. Это типичный «аварийный люк» - ситуация, в которой герой обрекает себя столкнуться с тем, чего избегает. Люди в кризисе ищут аварийные люки, чтобы с грохотом в них провалиться. Лучше всего это показано в фильме «Одержимость» - в той его части, где герой хочет попасть на концерт, но трижды подсознательно саботирует эту цель. Сперва сев в автобус, который опаздывает. Потом забыв барабанные палочки в машине. А затем попав в ДТП. Но чем дальше в лес, тем больше отличий между новым психотерапевтическим и старым эпическим кино. В «Соломенных псах» доведенный до ручки интеллигент, порассуждав про Сталинград, в аналогичных обстоятельствах давал бой гопникам и принимал свою силу. В «Человеке-волке» герой в попытке стать сильным превращается в монстра, но остается слабым. А эстафета лидерства окончательно переходим к женским персонажам. Самая страшная сцена - не драка оборотней (но с хоррором и особенно с боди-хоррором в фильме все отлично!), а момент, где озверевший муж рычит на свою жену. А она, припертая к стенке, смотрит ему в глаза. Это мощнейшая и уродливая метафора всей злости, всего отчаяния и всех обид, которые рвутся наружу в семейных ссорах. Результат - блестящий жанровый фильм, в котором тебя пугают не оборотни, а сцены из супружеской жизни. Маст, что называется, си.