Я знал, когда умру. Я знал, как это будет, поэтому приготовился заранее отойти в мир иной. Я ощущал, что время стремительно уходит, и каждый момент становится бесценным. Я написал каждому из тех, кто был для меня важен, каждому, кто остался в моем фотоальбоме. Я написал строчки, что были полны чувств, переживаний и благодарности. Каждому посвятил стихотворные строки, словно прощаясь с ними, давая понять, что моя душа останется с ними навсегда.
─────────────────────────────────── • @BartyCrouchRozier Приходи, я всегда выберу тебя... Даже если уже конец. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @lamdiarys Приходи, я попрошу прощения ещё раз... Даже если это уже не важно. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @RABdiaryJamessstar Приходи, выпьем чаю... Даже если не захочешь. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @JS2FL2PT Приходи, познакомимся снова.. Даже если уже не встретимся. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @flowerlilyevans Приходи, расскажешь про новую книгу... Даже если уже не получится. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @ellhase Приходи, обязательно успокою и выслушаю... Даже если уже поздно. Даже если я уже мертв. ─────────────────────────────────── • @pandorarosierhome Приходи, обниму как в детстве... Даже если это уже в прошлом. Даже если я уже мертв. ───────────────────────────────────
Приходите, мои прекрасные, приходите на мою могилу и пусть мои последние строчки станут вам утешением на том же месте...
• Одиннадцатилетний я берет пистолет в руки и направляет его в сторону Ернеста Розье, желая отомстить за его «методы воспитания», которые оставили глубокие и болезненные следы в моей детской душе. В голове крутятся обиды на строгие запреты, резкие слова, наказания, которые оставили меня в множество растерянностей и боли. Но вот появляется взрослый я, тот, кто осознает, что отец всего лишь унаследовал методы своих родителей и действует, руководствуясь их принципами. Руки дрожат, и пистолет с грохотом падает на землю, а я падаю за ним, в слезах, понимая, что всю жизнь презирал его только из-за давно поставленных нашей же семьёй установ...
• Четырнадцатилетний я берет пистолет в руки и направляет его в сторону Рафаэллы Краузе, желая отомстить за ее манипуляции, использованные против меня. За все то, что я сделал ради нее, за все мои чувства, что были грязно выброшены и обесценены. Но вот появляется взрослый я, стоящий перед ней, и уже знающий, что лучшую пытку для нее не устрою. Ее мучитель – Темный Лорд, и его месть будет гораздо более жестокой и изощренной, хоть и не справедливой. Руки опускают пистолет, который с глухим звуком падает на землю, а я остаюсь твердо стоять...
• Двадцати трехлетний я берет пистолет в руки и направляет его в сторону Антонина Долохова, желая отомстить за смерть невинной матери, что оставила мою семью в горе и страданиях. За все эти годы боли, ярости и стремления к мести. Но вот появляется более взрослый я, стоящий за спиной Долохова, как это было всегда, и слышится выстрел. Пуля летит мимо...
• Я, находясь при смерти, беру пистолет в руки и направляю его на себя. Все те ужасные поступки, что я совершил, все те смерти, чьими причиной или свидетелем я стал, становятся невыносимыми. Я не могу больше жить с этим грузом на плечах. Смерть кажется единственным выходом. Никто не проходит. Я без колебаний выстреливаю себе в сердце и падаю, понимая, что это достойный конец...
Я просыпался с ощущением, что нахожусь на грани чего-то страшного, как если бы сам мир был на пути к своему разрушению, а я был его неотъемлемой частью. Я был словно в ловушке, в темном туннеле, который не имел конца. В моей голове не прекращались галлюцинации. Они были не яркими, но реальными, как будто я находился в каком-то состоянии полусна, полубреда. Голоса, которые я слышал, были не чёткими, но их было много – словно десятки людей одновременно разговаривали, шептали, кричали, и я не мог понять, кто они, зачем они в моей голове.
Меня не пугала мысль о смерти – я давно уже привык к этому. Я уже не удивлялся тому, что я чувствую себя хуже с каждым днём, что каждое утро приносит новое страдание. Я мог бы спокойно признать, что смерть для меня не была чем-то страшным. Я не мог понять, что со мной происходит. Я думал, что скоро всё закончится, что я просто вырвусь из этого состояния, что наступит момент, когда я перестану чувствовать такую боль. Но вместо этого я продолжал тонуть, и каждая минута ощущалась как последняя. Всё, что я делал – это выживал. Я больше не мог жить. Я не знал, как это делать. Жизнь стала невыносимой рутиной. Я перестал видеть смысл в том, чтобы двигаться вперёд, но ещё не мог отдаться этому пустому состоянию, не мог просто отпустить всё. Жизнь утратила для меня смысл, а смерть, как бы странно это ни звучало, стала более реальной, чем сам мир, в котором я жил. Я начал хотеть смерти, буквально молить об ней...
Воспоминание замылено, так, если бы оно прошло сквозь толщу времени, теряя свою ясность и детализированность. Я не могу точно сказать, было ли это на самом деле. Возможно, это всего лишь плод моего искажённого сознания, галлюцинация, которая, как и другие, казалась слишком настоящей, слишком реальной. Но что если это правда? Может быть, я просто не хочу признавать, что всё, что случилось, действительно происходило. Но с каждым разом, когда я пытаюсь вернуть этот момент в своей памяти, он ускользает, и остаётся лишь смутное ощущение того, что было, но не совсем понятно, как и почему.
Я стоял на коленях перед Пандорой, перед её кроватью, а моя голова была опущена на её колени. Я не мог сдержать своих эмоций. Я кричал, плакал, не понимая, как и почему это происходит, как я оказался в таком состоянии. Я рыдал так, что слёзы текли без конца, смешиваясь с теми безумными мыслями, что крутились в голове. Это был не просто момент отчаяния – это было осознание того, что я больше не могу бороться с собой, с тем, что происходит. Розье, стоявшая рядом, пыталась держаться, но я видел, как её лицо искажает боль. Она сжала руку у рта, пытаясь не заплакать, но всё равно её глаза выдали её. Пандора не могла скрыть свою тревогу, как и я не мог скрыть свою безысходность.
─────────────────────────────────── – Простите... Умоляю, простите! Я всех вас подвёл, всех. Тебя, родителей, Барти, Эванну... Абсолютно всех! Я родился, принеся беду в нашу семью, и умру также. Ненавижу себя... ───────────────────────────────────
Эти слова не были новыми для меня. Я произносил их раньше, в детстве, в моменты боли, но теперь они звучали иначе. Они становились частью меня, частью того, что я ощущал в каждой клетке своего тела. Эти слова были пустыми, но они звучали так громко, как будто разрывали меня на части. Я бил себя по груди, пытаясь как-то освободиться от этого ощущения, что я не способен ничего изменить. Я поднял голову и взглянул на Пандору. Она смотрела на меня с таким отчаянием, что мне стало больно.
─────────────────────────────────── – Эван, не говори так... Эван, прошу! Всё будет хорошо. Ничего не случится... — начала Пандора с такой теплотой и верой, словно она сама верит в счастливый конец. ───────────────────────────────────
Но счастливого конца не будет. Я не мог поверить в эти слова, потому что внутри меня было пусто, было настолько темно, что любое светлое обещание не могло пробить эту тьму. Но что толку было в её словах, если я сам не мог найти силы поверить ни в что?
Я коснулся её подбородка, поворачивая лицо Розье так, чтобы она могла смотреть на меня. Но я видел в её глазах такую боль, такую невыносимую тревогу, что мне стало казаться, что я она страдает гораздо больше меня. Пандора была на грани истерики, её лицо было почти что белым, а глаза полны слёз.
─────────────────────────────────── – Ты не умрёшь, я верю... ───────────────────────────────────
Я был уверен, что не выйду из этого состояния, и, несмотря на её обещания, мне было слишком поздно. Я был готов к этому, готов смириться с тем, что у меня нет будущего, что оно уже предрешено.
─────────────────────────────────── – Пандора! — уже громче, обратился я к сестре — Я умру в начале февраля, и ничто это не остановит. Если не сбудется, то я убью себя сам... ───────────────────────────────────
Мне не было страшно умереть, но мне было страшно, что я не смогу остановить этот процесс и заветное: «А что будет дальше?». Этот вопрос терзал меня, как нож в сердце, заставляя чувствовать, как пустота заполняет меня изнутри и убивая снаружи.
Уже несколько месяцев я чувствовал себя ужасно, отвратно и мерзко. Каждое утро я просыпался, как будто нахожусь в предсмертном состоянии. Мне не было радости от того, что я жив, не было сил двигаться дальше. Мои глаза едва открывались, и мир сразу же обрушивался на меня, сжимая грудь, заставляя чувствовать, как будто воздух стал тяжёлым и невыполнимым.
