Ассоциация, при всей своей громкой риторике и даже при наличии ресурсов, сталкивается с фундаментальной проблемой: они пытаются построить политическую структуру в среде, которая по определению отвергает любые централизованные попытки контроля. Им не понять менталитет тех, кто выбрал децентрализацию как образ жизни, кто ушел от больших систем, чтобы наконец жить по своим правилам, а не по чужим указаниям. Телеграм как оружие децентрализации: Ответный удар на собственном поле И тут на сцену выходит Диссоциация — анонимный телеграм-канал, который просто не мог не возникнуть на фоне этих событий. Это не просто канал, это вирусная сетка для тех, кто не хочет видеть, как их сообщество превращается в очередную пирамиду с верхушкой. Диссоциация — это зеркальное отражение Ассоциации: как если бы группа хакеров Anonymous попробовала работать своими же методами, но в области журналистики, противостоя надвигающемуся огосударствлению свободного неподконтрольного интернета. Состав её неясен, порог входа — нулевой, сконцентрирована она везде и нигде, а анонимность авторов позволяет говорить открыто и бить точно в цель, выставляя на показ все нелепости и противоречия нового «порядка». На Диссоциацию можно обижаться, можно пытаться выслеживать её членов (ха-ха!), но факт остаётся фактом: появление канала является не более чем бурной ответной реакцией на желание некоторых "взять порулить" этот поезд в огне под предлогом "ну, все же свои, хуже не будет!" "Свои" или просто попутчики? Иллюзия единства в вагоне Монтелиберо И тут мы подбираемся к главному вопросу: а "свои" ли они на самом деле? Мы привыкли думать, что если уж оказались в одном сообществе, то значит, нашли своих единомышленников. Как-то подсознательно хочется верить, что все, кто пришел в Монтелиберо, разделяют хотя бы базовые идеи, что все мы — пассажиры одного вагона, идущие к общей цели. Но стоит присмотреться внимательнее, и начинает закрадываться сомнение: а почему мы вообще решили, что эти люди — "свои"? Давайте признаем: для большинства из нас это просто эффект попутчика. Мы оказались здесь не по глубокой внутренней связи, а потому что так сложились обстоятельства. Эмиграция, новая страна, незнакомая среда — все это сблизило нас на время, как тех самых пассажиров в поезде, которые могут завести интересную беседу, угостить пивком или обсудить новости, пока вагон катится дальше. Но вот поезд замедляется у развилки, и вдруг понимаешь: многие из этих людей — совершенно случайные попутчики, с которыми ты при иных условиях, возможно, вообще никогда бы не пересёкся. И вот в этом-то и кроется главный парадокс попыток централизации в Монтелиберо. Те, кто пытается строить иерархии и структуры, исходят из предположения, что здесь собрались какие-то свои, а значит, им можно навязывать общие правила и ожидать, что все будут подчиняться новому порядку. Но они забывают одну простую вещь: большинство людей здесь вовсе не чувствуют себя частью большой единой группы. Для многих это просто временное явление, а маршрут вряд ли пересечется с чужим в будущем. Мы — попутчики, не более. И именно это делает любые попытки контроля и централизации в этом поезде не просто ошибочными, но даже абсурдными.