Когда я была йуной трепетной девочкой 11-12 лет, школьницей, короче, меня попытались приобщить к культуре. Мы тогда только переехали в Москву из военного городка в степях Монголии на границе с пустыней Гоби. Из культуры у нас там были только тарбаганы, переносчики чумы, их трогать было строго запрещено, даже если они сами лезли к тебе на руки. Еще были варанчики. Их трогать было можно, и мы перетрогали всех варанчиков в степи, каких удалось поймать. Имелись также дрофы. Но эти быстро бегали. И от нас, и мимо нас. А иногда в военный городок приезжали гастрольные артисты. Китайский цирк лилипутов и группа Ялла. И мы потом всей школой пели Учкудук, три колодца. Поняли? В общем, не избалованные мы были всеми этими вашими Щелкунчиками и Отеллами. А потом в Москве родителям предоставили билеты в театр. Кажется, даже Большой. Папа что-то подозревал. Папа в театр не пошел. Пошли я и мама, и другая военная мама с таким же ребенком, которого приобщали к этой вашей культуре. Давали оперу «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Это я сейчас погуглила — опера о затонувшем городе. А так и не помнила. Мы сидели в партере. Близко к сцене. Феврония юной девой была эдак лет 40-50 назад. А сейчас, увы, плюс весила много. Очень много. Большая такая сильная певица. С мощным голосом. Она ходила. И пела. Под ее поступью со сцены взлетала пыль. Это было интереснее, чем то, что она поет. Потому что понять, что она поет, я не могла. Ни слова вообще. Остальных жителей Китежа тоже было не разобрать. Но ее особенно. А я же еще ребенок, который крутил хвосты варанчикам за неимением в степи коров. Так что сами понимаете, мое знакомство с оперной культурой прошло не так, как предполагалось. Я зевала. Я страдала. И в антракте съела бутерброд. В те годы можно было не продавать почку, чтобы купить бутерброд в театре. А потом сказала маме: — Опера мне не нравится. Больше не пойду. Лучше уж Китайский цирк лилипутов и Учкудук, три колодца. В общем, оперу я так и не полюбила. Варанчики — форева!