Если в визуальных стихотворениях Дарьи Фоменко сочетается поэзия и живопись, то «поэтический объект 1№(?) коммуникация : слух» находится между стихотворением и инсталляцией; и на первый (поверхностный) взгляд напоминает
работы с кубиками Риммы Герловиной. Но, всмотревшись, становится ясно, что Римма переозначивает словами саму кубическую форму, тогда как для Дарьи куб – место действия (сцена) или рамка, нужная для того, чтобы зритель сосредоточил внимание на происходящем внутри. Такая работа с "рамкой" у меня ассоциируется с
визуальными произведениями Всеволода Некрасова.
Сравнение куба со сценой, на мой взгляд, наболее точное, потому что помогает акцентировать внимание на драматургии объектов. На такую интерпретацию также намекает похожая на гамлетовскую реплика «слова слова слова», напечатанная на бумажной ленте. Лента опутывает пространство, но трагедийно не достигает других раковин, потому что, как и в пьесе Шекспира, слова ничем не наполнены. По-моему, пустота – главная героиня этого действия: раковины (метафоры слуха) пусты, а значит, не могут содержать в себе шум моря. Каждая из них стремится заполнить свою пустоту чем-то другим: «безликой горечью», «потерянным отзвуком» или словами. Первые две надписи напоминают пластыри на ранах.
Раковина, заполнившая себя «словами», по-особому расположена: кажется, что она парит над остальными, опираясь на бумажную ленту. Её тело приклеено к верхней стенке куба, и, по-моему, в этом можно разглядеть образ поэта и поэзии – создатель возвышается над остальными благодаря своим произведениям, но на самом деле достигает лишь рамки сцены (границы языка), и его слова не исправляют (в данном пространстве) личную и слушательскую пустоту.
Дарья изображает раковину, заполненную «безликой горечью», как объект в состоянии перманентного страдания, в котором можно жить (стоять на земле). А состояние «потерянного отзвука», как потерянного рая-моря, прибивает героиню ко дну куба – догадка об исчезнувшем кажется нестерпимой. Между тремя ракушками нет никакой коммуникации, ведь её идеальный образ – жемчужина, одиноко лежащая в углу. Жемчужины появляются от общения с внешним миром, частица которого ранит тело, но окутывается драгоценным перламутром. Такой встречи с окружающим на этой сцене не происходит.
Поэтесса создаёт трагедию о невозможности коммуникации по причине внутренней пустоты, отсутствия доступа к слуху другого и выхода во внешний мир. Последнее помогает домыслить значение куба: его непреодолимость — подобие раковины-безопасности. Все три героини находятся в пустоте и в душевных/творческих терзаниях, но всё это, возможно, не является абсолютным страданием. Намного страшнее и мучительнее неизвестность за стенками привычного пространства.
#комментарий_Валерия_Горюнова