Новое о важном. О закрытом (временно ведь, да?) Музее истории ГУЛАГа. Об увольнении его директора Романа Романова и назначении на эту должность действующего директора Музея Москвы Анны Трапковой. Или даже речь не о них. А об отношении к теме Большого террора ну где-то там, в чьих-то чиновничьих головах. Я уже писала и в самых хвалебных категориях о первой части новой экспозиции Музея Москвы «История Москвы». Здесь и здесь и буду ещё. Эта выставка выполнена с большим профессионализмом и любовью, масса приятных неожиданных находок для посетителей любого возраста. Но сейчас речь о другом. А вот теперь и это ДРУГОЕ. Первая часть выставки «История Москвы» по замыслу кураторов должна была завершаться темой репрессий. В коллекции музея нашли документы и вещи репрессированных. Через них планировали рассказать о Шахтинском деле 1928 года (Генпрокуратура РФ в 2000 году реабилитировала всех осуждённых по этому делу за отсутствием состава преступлений). Планировалось представить и историю дома на Набережной, судьбы его жильцов Тексты для раздела кураторы выставки попросили написать сотрудников Музея истории ГУЛАГа. А также этикетки к экспонатам, только научная информация - факты, цифры, даты. Научный совет Музея Москвы всё рассмотрел и утвердил. Но затем откуда-то извне спустилось пожелание скорректировать тексты, а вскоре появилось требование вовсе убрать не только тексты, но и весь готовый к тому моменту раздел «Репрессии» разом. Сравните два снимка из Музея Москвы. Первый в процессе монтажа выставки. С названием и подробными текстами. Второй сделан мной 20 декабря. Вместо слов - белая стена. Никаких документов. Вещи из дома на Набережной теперь просто часть интерьеров 1930-х годов. Раздела «Репрессии» нет. А может, и не было их вовсе?