Несколько выписок из Дневника 1917–1924 гг. Михаила Кузмина, на который в интернет-магазине открыт предзаказ:
10 марта 1918
Вышли погулять. Мягкий розовый воздух, будто ни войны, ни революции нет, но будто и ничего нет впереди. Редкая заброшенность и бесприютность. Оборваны и грязны, в долгах и голодны. Господи, год тому назад было как-то более блестяще. Действительно, дорвавшиеся товарищи ведут себя как Аттила, и жить можно только ловким молодцам вроде Рюрика и Анненкова или Лурье и Альтмана.
20 июля 1918
Впечатление все такое же мерзкое: холерные могилы, дороговизна, лень, мобилизации и это подлое убийство <расстрел царской семьи> — все соединяется в такой букет, что только зажимай нос. Безмозглая хамская сволочь, другого слова нет. И никакой никогда всеобщей социальной революции не будет. Наш пример всем будет вроде рвотного.
17/4 января 1919
Топил печку на ночь, но сидел в пальто. Даже о еде мечты меня покинули. Лег почему-то все-таки рано. Это тушенье света <нормированная подача электричества> каждый раз меня наново оскорбляет. Продуктов больше, но денег нет. Уйдут большевики, а наше положенье чем изменится? Господи, пронеси, спаси и помилуй.
18/5 мая 1919
Я очень засиделся, хочется перемены. Если большевики не лопнут, пойду в Сибирь пешком. Если жить не как богатому туристу, то как безвестному страннику. Дороги, монастыри, незнакомые города, села. Господи! Поступлю в контору, сторожем, но будет тепло и буду есть пироги сдобные. Тихо, тихо жить.
22/9 июня 1919
Пришли какие-то последние дни. Что делается вокруг, не знаешь, что и делать, бить ли всех в морду, предаться ли в руки хамов и палачей, делать ли вид глухого и жить, как можешь, но этого нельзя, нельзя при подлых, зверских, ничем не оправданных расстрелах, что не позволяет детски забыться, сводит с ума. (...) Жарища, денег нет, еды нет, настроение ужасное. Конечно, это малодушие: не умираем же мы, не можем умереть с голоду.
29/16 июня 1919
Утром выбегал купить 2 куска сахара. На рынке облава. Гадость невероятная. Хамы, обвешанные крадеными ружьями вверх ногами, имитируя других хамов, забирают бедные лепешки, хлеб и пирожки от голодных, ограбленных ими же людей.
6/22 марта 1920
Я очень обрадовался, что Юр. и мамаша согласились на продажу нового моего костюма. Юр. упорно спал, я ждал мамаши, не куря. Вернулась она заплаканная. Вовремя она не продала, была облава, ее забрали, костюм отняли.
5/23 апреля 1920
Вот уже сколько времени я ничего не делаю и живу на Юр. счет. Всё отходит, «<Всемирная> Литература», отдел, всё и все. Кто разъехался, кто отступился. Совершенно не знаю, что будет дальше. Тянется это уже давно. (...) Дома пили последний чай, сидели. Юр. заснул. Сидел я тихо. Вот время. Но ясный день, тишина, пост и безочарованность вдруг пробудили странную жажду ощущений. Неужели улетели навсегда чувства любви, радости, тоски, творчества, скуки, каприза — а только забота о деньгах, хлебе, ссоры из-за еды и тупой страх смерти. Боже мой, Боже мой, помоги нам. Есть ли еще люди, которые живут?!
Предзаказать Дневник со скидкой 30%
