«Три скрипа» Второй выпуск: Владимир Сорокин «De feminis» Есть такая армейская игра – «три скрипа». После отбоя кто-то из старших считает раздающиеся в казарме звуки. Обычно это скрипы – их вызывают малейшие движения бойцов на металлических кроватях. В первые дни казарма новобранцев издает три звука секунд за двадцать, после чего старшина или сержант командует: «Рота, подъем!» По этой команде бойцы одеваются и заправляют кровати. Затем командуют отбой – бойцы ложатся и снова играют в «три скрипа». Большинство книг я перестаю читать после трех скрипов – трех стилистических, фактологических, орфографических, пунктуационных или иных недочетов текста. Посмотрим, сколько строк сборника рассказов Владимира Сорокина «De feminis» я успею прочитать до того, как услышу третий скрип. 1. На мой взгляд, помещать в заглавие русскоязычного текста иностранные слова это, по общему правилу, чересчур претенциозно. Скажете, что этот тезис звучит чересчур ярко (и претенциозно) из уст парня, использовавшего в названии своего романа слова «ad hoc»? Так ведь и грешники становились святыми, знаете ли, поэтому другой роман я назвал «Жёлтый». Но это не главное. Дело в том, что словосочетание «ad hoc» не имеет устоявшегося перевода на русский язык, оно так и осталось латинским. Поэтому привлеченный смысловым содержанием этих слов русскоязычный автор вынужден использовать их в первозданном виде. Словосочетание же «de feminis» понятно и благозвучно переводится на русский. «De feminis» значит «о женщинах». Именно так и можно было назвать этот сборник, но его автор взялся соревноваться в косноязычии с ослами (asini, если предпочитаете латынь), которые говорят «финализировать» вместо «завершить» и «приатачить» вместо «прикрепить». А вот и сценка из «Темных аллей» Ивана Бунина на тему злоупотребления языком, который понимают не все участники разговора: – Amata nobis quantum amabitur nulla! (Возлюбленная нами, как никакая другая возлюблена не будет – К. П.) – Это по-латыни? Что это значит? – Этого тебе не нужно знать. – Как ты груб… 2. Читаем primus рассказ сборника («Татарский малинник») и на 27–28 строчках видим: «Учительница кивает Алине и улыбается своим небольшим, пухлым, кошачьим лицом». Улыбается учительница, стало быть, лицом. Наверное, лицом она и плачет. Лицом сморкается. Лицом ест. Г-на Сорокина считают едва ли не классиком. Но классик не может владеть языком на уровне профессионально деформированного боксера из анекдота («А еще я в голову ем!»), не правда ли? 3. Третий скрип раздается через абзац: «Она ждёт, что учительница скажет ей что-то беспощадно умное и унизительно резкое, отчего Алина побежит домой и будет долго рыдать в подушку и кусать свой кулак. Но совсем та вдруг спокойно произносит: – Как захочется – приходи». Вы только посмотрите внимательно вот сюда: «Но совсем та вдруг спокойно произносит». Сюда только вот Вы внимательно посмотрите. Можно предположить, что venerabilis почти классик своей головой изучает не только латынь, но и манеру речи Мастера Йоды. Вам экзотичной эта версия кажется? Что ж, тогда вольны Вы предполагать, что verba в правильном порядке magnus scriptor не умеет расставить. Ergeto perambis doribus. Итог. Книга Владимира Сорокина «De feminis» скрипнула в третий раз на 38-й строчке. Рота, подъем!