Экологические аспекты белоруссизации Белоруссизация как форма тоталитаризации предполагает активную борьбу системы с любыми протестами, не только политическими, но и экологическими. Важно учитывать, что с учетом обострения классовой борьбы в современной России, исключения политизированного и аполитичного населения из механизмов принятия решений, затрагивающих окружающую среду, госкапитализм постепенно начинает ушатывать лодку не хуже силовиков. Отличительной чертой потерянного десятилетия стали регулярные экологические протесты, к которым также вполне корректно относить и протесты против застройки. Формальность, а то и предположительная фальсификация общественных слушаний по тем или иным проектам, опора скорее на мнение федеральных кураторов, чем местного населения способствует распространению недовольства среди населения. Реакция властей (а также предположительных бенефициаров тех или иных проектов) разнится в зависимости от массовости протеста, участия в кампании знаменитостей, древархов, а также и значимости для системы заинтересованного застройщика или собственника свалки. При этом на оспариваемый экологами проект нередко предполагается потратить весьма значительные ресурсы, часто из федерального бюджета, что усиливает конфликт элит и населения. Длительное время протестующие придерживались такой тактики: раскручивать тему у блогеров и в независимых СМИ, затем, когда тема созреет, включать политические требования - власть на это реагирует, включает задний и ищет возможность диалога. Да, практически всегда у двух-трёх человек из ядра протеста начинаются проблемы с правоохранительными органами, но люди готовы идти на подобные риски. Однако по мере перехода от авторитаризма к тоталитаризации, действия системы в отношении участников любых протестов стабильно становятся жестче. Предельно обострился экологический вопрос в Москве, где за счет резкого роста жилищной застройки в Подмосковье нарушилось естественное движение воздушных масс, что привело к восприятию населением ухудшения экологии несмотря на сокращение числа промышленных предприятий. Также никуда не уйдет проблема с радиоактивным могильником в Москворечье, где экоактивистам приходится самостоятельно заниматься мониторингом важных показателей, так как у официальных служб любое состояние окружающей среды, обеспечивающее реализацию важного проекта всегда в пределах законности. Результатом является массовый отток населения в новоприобретенные регионы: Крым и Севастополь, сохраняющие экологическую привлекательность по следующим причинам: невозможность экономически оправданного промышленного производства (санкции), относительно низкая плотность населения (низкая этажность по причине сейсмической опасности), меньший ущерб от активной государственной деятельности (в регионах сохранилось фермерство, хаотичная торговля, активная застройка стартовала совсем недавно), наличие нетронутых лесных массивов в границах населенных пунктов, сохранение банальной розы ветров. Однако по мере переселения населения в данные регионы, экологическая катастрофа последует непосредственно за ним: дефицит водных ресурсов, отсутствие нормальной политики по утилизации отходов на федеральном и региональном уровне, вырубка зеленых насаждений, жилищная и прочая застройка, перенаселение и нарастание социального конфликта в связи с переселением элит и характерного для юга конфликта местных с "понаехами". Белоруссизация исключает последний механизм обратной связи государства и общества - протесты, что выразится в усилении экологического кризиса, как результат - внутренней эвакуации населения (что приведет к миграции экологической катастрофы), снижения рождаемости и увеличения нагрузки на систему здравоохранения. Борьба с канализацией протеста, оглаской экологических катастроф будет усиливать конфликт общества и государства, способствовать "скифскому бунту" и краху системы. Наивная политология