Но на этом цепочка метафор не заканчивается. Текст устроен как здание, у которого есть одна основная программа или идея, но на каждом этаже или в каждой функции, или в каждом отдельном аспекте восприятия эта базовая идея интерпретируется снова и снова. Такой метафорой стала еще одна внеархитектурная теория — «горячих» и «холодных» медиа Маршалла Маклюэна; а затем Уайтинг и Сомол обращаются к кино, сравнивая интенсивную и полную психологизма, «горячую» игру Роберта Де Ниро с критической архитектурой, а более отстраненную, расслабленную, непринужденную, «холодную» игру Роберта Митчема (стал знаменит благодаря ролям ковбоев и злодеев в 1940–60-х) — с проективной. Разумеется, в тексте есть и анализ собственно идей критической архитектуры — ее происхождения от Манфредо Тафури и Колина Роу, влияние на нее Фуко и Делёза, интерпретация теории Айзенманом и Хейзом, есть и обсуждение ключевых элементов критической архитектурной теории – индекса и диаграммы, есть и примеры проективной архитектуры. Как и сама проективная архитектура, этот текст трудно назвать легким для понимания, считывания. С другой стороны, читатель может «войти и выйти» в разных местах, текст не принуждает к линейному чтению: если не подошел один способ объяснения идеи, то может понравиться другой, можно пропустит часть, вернуться к ней потом. Если доводить это до максимума, то это могло бы стать критическим, «горячим» приёмом, как в постмодернистской литературе Хулио Кортасара, Итало Кальвино, Милорада Павича — но этой стратегии авторы, естественно, тоже избегают. Как проективная архитектура, этот текст не создает препятствий между собой и читателем, она сложна — но потому что сложна сама сеть архитектурных, культурных связей, в которые вплетена главная идея авторов. А они просто придают этой сложности форму. #критика #чтение